...В районе станции Семилуки берега Дона соединял трёхпролётный железнодорожный мост. Днём 4 июля противник пытался своими передовыми группами захватить этот мост в неповреждённом виде, но встретил сопротивление 605 сп. 232 сд. Третий батальон этого полка оборонял передовую позицию в районе деревень Ендовище, Семилуки. Сбив его боевое охранение в ходе скоротечного ожесточённого боя, противник устремился к переправам. Вскоре передовые группы моторизованной дивизии «Великая Германия» на мотоциклах и бронетранспортёрах вышли на подступы к железнодорожному мосту.
Авторы книги о боевом пути 232 сд. нарисовали яркую картину боя за железнодорожный мост в Семилуках, в которой, увы, явно дали волю своей фантазии и, очевидно, не имея достаточно фактов, заменили их домыслами. Придумывая реплики своих героев, слышать которых они никак не могли, авторы пишут:
«4 июля противник пытался через железнодорожный мост переправить на наш берег танки, артиллерию, миномёты и технику и с ходу ворваться в Воронеж. Но на этом направлении стоял 605-й стрелковый полк подполковника Г. С. Васильева. Комдив уже несколько раз спрашивал у него:
— Мост взорван? Имей в виду, если не взорвешь, и мне и тебе голову снесут. Командующий приказал взорвать немедленно.
За этот мост брались дивизионные саперы, но почти все погибли на подступах к мосту.
— Товарищ подполковник, — крикнул разведчик у стереотрубы, — немцы на мосту с танками!
«Взорвать бы мост, да, видно, не успели саперы заминировать. Теперь вот расхлебывай, — невесело думал командир полка. —: Еще с вечера ушли туда саперы. А мост стоит».
На НП прибежал запыхавшийся боец.
— Товарищ подполковник, я поммашиниста был, а там паровоз под парами. Разрешите. Снигирев я. Из Новосибирска.
Подполковник сразу понял, о чем говорит бывший железнодорожник. Паровоз ночью подтащил к позициям вагоны со снарядами, но путь в город ему отрезан — прямым попаданием разрушен небольшой мостик, тяжело ранен машинист. А паровоз под парами. Его кочегар, рассчитывая, что рано или поздно линию исправят, держал на уровне давление в котле, сам же прятался за насыпью.
— Действуй, Снигирев. Успеешь сам-то выскочить?
— Успею. Лишь бы машину не подбили до моста. Я им устрою блицкриг!
И устроил. Паровоз на большой скорости вынырнул из-за пригорка и понесся на мост, где сплошным потоком шла пехота, автомашины, танки.
— Ах, молодец! Вот это блицкриг! — кричал подполковник Васильев, наблюдая в стереотрубу, как влетел на мост паровоз, как, наскочив на танк, он вздыбился и повалился, окутанный облаком белого пара. И в это время, словно в немом кино, командир увидел, как поднялись на воздух фермы моста и рухнули в воду.
Оказывается, полковые саперы во главе с командиром саперного взвода младшим лейтенантом М. И. Карелиным ночью на плотиках все же доставили к быкам моста взрывчатку. Уложили ее. Одно неверное движение — противник заметит, и тогда горя не оберешься. Только перед рассветом закончили они свою тонкую и опасную работу. Мокрые, озябшие — зуб на зуб не попадает, наскоро вырыли ровики на берегу, подсоединили к проводам взрывную машинку. Теперь самое главное, чтобы провод не перебил случайный осколок. Можно было бы взорвать мост немедленно, но Карелину хотелось вместе с мостом взорвать и немцев. Он не сомневался, что утром они попытаются воспользоваться мостом. А когда увидел паровоз, неизвестно откуда взявшийся в самой гуще наступающих на мосту немцев, не раздумывая, крутнул ручку машинки. Мост как переправа перестал существовать. Младший лейтенант Максим Иванович Карелин за этот взрыв награжден орденом Красного Знамени.»
Приведённый выше отрывок, безусловно, является интересным и захватывающим описанием интересующих нас событий. Это, без сомнения, хороший образец военно-патриотической литературы. Но он не выдерживает критики с точки зрения исторического исследования, поскольку по большей части просто не соответствует фактам. Ни сплошного потока немецкой пехоты, автомашин и танков, которые шли колонной по мосту, ни вздыбившегося паровоза, который, якобы, наскочил на танк и «повалился, окутанный облаком белого пара», ни, тем более, поднявшихся в воздух от взрыва «словно в немом кино» ферм рухнувшего в воду моста, которые, как пишут авторы, лично видел командир 605 стрелкового полка на самом деле не было.
Обратимся к архивным документам ЦАМО. В журнале боевых действий 232 сд. события у железнодорожного моста описаны далеко не так ярко и образно, как в книге, но гораздо более достоверно:
« Перед фронтом 605 сп. немцы несколько раз пытались переправиться через железнодорожный мост, но все их попытки были сорваны. Однако угроза использования моста оставалась реальной. В ночь на 5.7.42 г., чтобы воспрепятствовать переходу немцев через мост, была послана группа сапёр, во главе с командиром сапёрного взвода младшим лейтенантом Кавериным. Пробравшись на место, сапёры в 3 часа утра подорвали одну ферму моста. Кроме взрыва фермы на мост был пущен горящий состав, стоящий на разъезде Подклетное, чем и был забит.»
Как видим, в приведённом отрывке и в помине нет драматической картины врезающегося в самую гущу немцев паровоза на мосту, равно как и каких-либо упоминаний об идущих через мост колонн противника. Сопоставляя документы и воспоминания ветеранов 232 сд., рассказы которых, несомненно, легли в основу для книги о боевом пути 232 сд., в вопросе о бое за Семилукский мост можно сделать следующие выводы.
Командир полка майор Васильев приказал взорвать железнодорожный мост через Дон. Эта задача была поставлена лейтенанту Каверину, который с группой сапёр должен был заложить взрывчатку и подорвать ферму моста. Тем временем, чтобы не допустить прохода противника майор Васильев приказал заблокировать мост любыми способами. На путях разбитого полустанка Подклетное стоял горящий железнодорожный эшелон и паровоз. Среди солдат 232 сд. нашёлся боец, ранее работавший на железной дороге помощником машиниста. Он занял место машиниста и под огнём противника задним ходом погнал паровоз и горящие вагоны к мосту, чем заблокировал проход на восточный берег.
Немецкие документы отчасти подтверждают это. В боевом донесении дивизии «Великая Германия» за 5 июля написано: «На железнодорожном мосту горящие вагоны…», а в журнале боевых действий находим следующую запись: «Переправе через мост препятствует товарный поезд, горящий в результате обстрела…» Сопоставление наших и немецких источников даёт здесь примерно одну и ту же картину.
Таким образом, у станции Семилуки 4 июля противник не смог переправить свою технику через Дон. Но что произошло с железнодорожным мостом? В изданной в 70 годах прошлого века книге о 232 сд. мы читаем про вздыбившиеся фермы моста, которые рухнули в воду вместе с наступавшими немцами. В архивных документах написано, что была подорвана только одна ферма моста. Но какая? Исследования в национальном архиве США дали возможность установить здесь истину.
Изучая хранящиеся там трофейные аэрофотоснимки района боёв под Воронежем, я несколько раз видел на них железнодорожный мост в Семилуках, снятый немецким самолётом-разведчиком в период до 4 июля 1942 года. Мост чётко выделялся своими ровными ажурными формами на тёмном фоне Дона. Каково же было моё удивление, когда практически ту же самую картину я обнаружил и на аэрофотоснимках датированных июлем, августом 1942 года. Сомнений быть не могло: на фоне Дона выделялись ровные, чёткие формы мостовых пролётов. Ни рухнувших в реку ферм, ни одиноко торчащих из воды остатков взорванных опор. Снимок был подлинным историческим фактом, а факты, как известно, вещь упрямая.
- Семилукский железнодорожный мост на немецком аэрофотоснимке от 03.09.1942
Но, может быть, враг успел за несколько дней поднять из реки рухнувшие конструкции фермы, весившие десятки тонн, вновь поставить и закрепить их на высоких опорах и полностью восстановить мост? Документы однозначно говорят нам об обратном, да и сделать это в тех условиях было вряд ли возможно. Прежде всего потому, что в развернувшемся сражении за Воронеж противнику было просто не до восстановления рухнувшего в реку железнодорожного моста. Работы такой сложности требовали большого количества времени, сил и специального инженерного оборудования, чем немецкое командование в те дни просто не располагало. Мост находился практически в зоне боёв, обстрелы и целенаправленные налёты советской авиации делали бы восстановительные работы в сложившихся условиях трудноосуществимыми, если и вообще возможными. Даже в спокойной тыловой обстановке на такие сложные в техническом отношении работы часто уходили недели, а тут - близкая передовая, обстрелы и бомбёжки…
К тому же и надобности начинать трудоёмкие работы по подъёму железнодорожного моста из реки у противника не было, поскольку немецкое командование под Воронежом не собиралось продолжать наступление на восток и потому не должно было непременно восстанавливать железнодорожное сообщение через Дон. Для снабжения своих войск в близком Воронежском плацдарме вполне можно было обойтись и автотранспортом. Подтверждение этому находим в немецких документах. 10 июля барон фон Вейхс на вопрос о целесообразности удержания Воронежского плацдарма писал:
«Переправы через Дон (возведение 2 вспомогательных мостов и перестройка поврежденного железнодорожного моста в дорожный мост) будут оставаться в случае применения противником крупных сил авиации, весьма уязвимым точками обороны Воронежа.»
Эта фраза из докладной записки Вейхса, пожалуй, больше всего помогает нам приблизиться к истине в исследуемом нами вопросе. Вейхс однозначно говорит о том, что мост был повреждён, (что подтверждает факт подрыва его сапёрами 232 сд.), но при этом его вполне возможно переделать в дорожный. Поднимать для этого рухнувший в реку огромный пролёт железнодорожного моста было бессмысленно, так как для переправы на левый берег Дона гораздо легче было бы возвести через реку низкий наплавной мост.
Утверждение Вейхса, а также подлинные аэрофотоснимки Семилук за июль-август 1942, где чётко видно, что фермы моста по прежнему возвышаются над Доном, означают, что по каким то причинам повреждения моста в результате подрыва в ночь на 5 июля не привели к обрушению ферм в воду. И только особенности расположения на снимке тени от крайней к левому берегу фермы моста, которая явно понижается к берегу в отличие от двух других ферм, позволяют предположить, что она одним концом сошла с опоры и упирается в её основание.
Исходя из этого факта можно предположить, что в ночь на 5 июля сапёры под командой лейтенанта Каверина под покровом темноты смогли подобраться лишь к ближайшей к левому берегу ферме моста и подорвать её соединение с опорой, в результате чего эта ферма одним концом упала на берег. Рухнули вниз и стоявшие на пути сгоревшие вагоны. Но взорвать центральный пролёт моста, а тем более уничтожить весь мост с обрушением его в воду, сапёрам не удалось.
К слову сказать, в журнале боевых действий 232 сд. и не сказано, что ферма рухнула. Но авторы изданной в 1976 году книги нарисовали своим читателям настоящую сцену из художественного фильма с его традиционными кинокартинными штампами, влияния которых они явно не смогли избежать. Наверно поэтому в их описании огромные фермы железнодорожного моста разом поднимаются на воздух «как в немом кино» и рушатся затем в воды Дона вместе с техникой и живой силой противника, начисто преграждая ему проход на левый берег. Но в этой драматической и увлекательной интерпретации событий, увы, было слишком много домыслов и мало фактов. Правда жизни оказалась более прозаичной. Спустя какое то время немцы убрали с пути разбитые и сгоревшие вагоны, соорудили съезд на берег с упавшего конца подорванной фермы и наладили здесь переправу на левый берег...
Сдвижков И.Ю. Бои за донские переправы
Материал целиком - по
ссылке