Эвакуация воронежцев во время войны

Аватара пользователя
Sergey
Администратор
Сообщения: 14318
Зарегистрирован: 16.11.2016
Откуда: Воронеж

Эвакуация воронежцев во время войны

#1

Сообщение Sergey »

Семьдесят шесть лет назад в Воронеж вошли немецкие оккупанты. О 212 днях их пребывания написано много. В основном – о сражениях, о геройстве защитников города и о кровавых преступлениях оккупантов. Но есть в оккупации одна тема, о которой почти не говорят. Всем известно, что, когда в Воронеж вошли солдаты вермахта, в городе оставались люди, которых немцы вскоре выгнали. «Горком36» публикует воспоминания воронежцев о военном лихолетье.

«Услышали, как взорвался мост»
Виталий Субботин:

«В 1942 году моей бабушке было 28 лет. У нее было трое детей: трехлетний Володя, пятилетний Валя (мой будущий отец) и Эдик, которому исполнилось 11. Жили они в доме на перекрестке проспекта Труда и улицы Плехановской (теперь – Московского проспекта). Тогда это была окраина города.

В конце июня начались страшные бомбежки, и они с мамой, братьями и соседями часто прятались в подвале дома. У кого была возможность, все уезжали, а наша семья не могла. Заводы и рабочих эвакуировали в первую очередь, а остальными гражданами никто особо не занимался. Город горел. Стояла жаркая погода, дым и гарь мешали дышать. Постоянно хотелось пить. Водопровод не работал. Старший брат Эдик с соседскими мальчишками во время затишья ходил на поиски воды и еды. На Хладокомбинате (возле виадука) они нашли лед в холодильниках и растапливали его на воду.

Разнесся слух, что власти в городе больше нет. Началась паника. Многие хотели уехать, боялись немцев. Транспорт не ходил. Продукты кончались, информации о положении на фронте не было – только слухи о продвижениях немцев. Жители ориентировались по канонаде со стороны Малышево и Семилук. Город уже не тушили. В моменты затишья жители растаскивали из разбитых складов и магазинов любые ценности. В первую очередь – продукты.

После одной из бомбежек жители улиц, прилегающих к привокзальным складам, рванули туда за продовольствием. Склады были разрушены и не охранялись. Папа и его старший брат принесли со склада бочонок сливочного масла. Мама и соседи срочно перетопили это масло в тазу на костре во дворе дома и поделили между собой; нашей семье достался трехлитровый бидон и железный чайник топленого масла.

Стало понятно, что, если власти покинули город, вот-вот войдут немцы. 6 июля прошел слух, что немцы входят в город по Острогожской дороге, и весь двор кинулся к Чернавскому мосту – спасаться на левый берег. Перед мостом была сильнейшая давка из гражданских, военных, машин, телег и лошадей. Все хотели попасть на левый берег. Бабушка несла на руках Володю, а папа и Эдик бежали сзади и несли чайник и бидон с маслом. Возле управления ЮВЖД они услышали, как мост взорвался. Бабушка с детьми попыталась переправиться вброд. Но было глубоко, и младшие дети не смогли перейти сами, а оставить их на берегу и переправить по одному на своих плечах бабушка побоялась. Папа потом мне рассказывал, что люди предлагали перевезти детей на лодке и подождать бабушку с младшим на левом берегу, но она опасалась потерять детей... Они еще несколько раз пробовали переправиться вброд, но – тщетно. Вернувшись в дом, на проспекте Труда спрятались в подвале. Так и началась жизнь в оккупации…

В начале августа немцы выгнали оставшееся население из города. Моя бабушка с детьми пошла вместе с людьми в сторону Курска. Пешком они добрались до станции Курбатово (а это 50 км!), где был фильтрационный лагерь. Из лагеря их отправили в трудовой лагерь в Германию, но до Германии они не доехали: на Украине их распределили на фабрику в Виннице. Как они там выжили, это отдельная история...

После освобождения Винницы они вернулись в Воронеж в 1944 году».

«Нам стало жалко солдатика»
Татьяна Радченко:

«Летом 1942-го мне исполнилось 11 лет, мы жили в селе Подгорное под Воронежем с мамой Евдокией, папой Мироном, братом и сестрой. Папу не призвали на фронт по состоянию здоровья – у него была парализована рука.

У нас был каменный дом, построенный дедом еще до революции. В конце июня 1942 года Воронеж начали бомбить, взрывы были оглушительные, очень страшные. Город горел, и дымом заволокло все небо, иногда в просветах дыма я видела кружащие немецкие самолеты. Подгорное не бомбили, но наша семья все равно пряталась в каменном погребе возле дома.

В один из июльских дней, когда в поселке было тихо, мы услышали треск моторов и стали смотреть в окна: по дороге ехали мотоциклы и машина. Мы поняли, что это фашисты. Быстро спрятались в наше убежище. Немцы осматривали село и заглянули к нам в погреб. Они увидели нас и… дали мне шоколадку.

Немцы вели себя мирно и поначалу не трогали местных жителей. За нашим домом был обустроен блиндаж.

В один из дней мы с братом и соседской девочкой пошли на огороды собирать клубнику. Немец, увидев нас, подозвал и дал нам длинное узкое ведро, жестами объяснив, что мы должны набрать клубнику и им. И брат придумал, как его обмануть. Он натолкал в ведро травы, а сверху присыпал клубникой. Отдав ведро, мы рванули домой. О том, что немец может нас наказать, даже не подумали. Считали, что это веселая шутка. Пронесло…

Через день после начала оккупации Красная армия начала обстреливать Подгорное из орудий. Село загорелось. Мы и еще две соседские семьи по привычке спрятались в погреб. Было, конечно, тесно и очень страшно. Ближе к вечеру наступило затишье. Мы вышли из погреба и на огороде нашли раненого немецкого солдата. Он был такой молоденький, что нам его стало жалко. Мы поняли, что враг отступил, а этот солдатик не смог уйти.

В этот же день село заняли наши войска. Мы подумали, что если красноармейцы немца найдут, то, скорее всего, расстреляют. Взрослые перевязали раненого, переодели в женское платье, а на голову повязали косынку. Когда в селе опять началась стрельба, мы спрятались в погреб и немецкого солдатика взяли с собой. А когда вновь наступило затишье, к нам в погреб заглянули красноармейцы, бегло всех осмотрели и, не заметив немецкого солдатика, ушли.

С наступлением ночи стрельба окончательно прекратилась, мы вышли из погреба и вывели солдатика на огороды, показав ему дорогу в сторону Подклетного. Что сталось с ним, мы не знаем…

На следующий дней красноармейцы пригнали в Подгорное несколько подвод и машин и вывезли всех местных жителей из села. Сначала нас привезли в Ступино, потом в село Пригородка возле Усмани, а потом в Песковатку, где мы и провели зиму. Нам дали пустой дом и работу в колхозе. За работу платили зерном, но очень-очень мало. С продуктами было совсем плохо. Мы меняли свои вещи на еду у местных жителей. Иногда выносили по горстке зерна домой, в карманах – чтобы никто не заметил. Это помогло нам выжить в эти непростые времена.

В начале лета 1943-го мы вернулись к себе в Подгорное. Все село сгорело. Наш каменный дом тоже был разрушен, но погреб остался целым. Мы поселились в нем и начали восстанавливать наш дом.

В 1989 году, когда пристраивали к дому новую кухню, мы копали траншею под фундамент и нашли два ящика немецких гранат на длинной ручке. На гранатах даже сохранилась зеленая краска. Вызвали саперов. Они проверили весь участок и увезли гранаты. Так война напомнила о себе спустя много лет».

«У меня над головой пули свистели»: как 6-летнему мальчишке жилось в городе, занятом немцами
Борис Григорьевич Шульгин проживает в частном секторе по склону улицы Карла Маркса. Вот его воспоминания о военном лихолетье. Спокойный, без пафоса и особых эмоций житейский рассказ простого русского человека о том, как судьба его била-била, а он выжил...


«На левый берег. Немедленно!»

«Родился я в Воронеже 1 января 1935-го, и до 1941 года мы жили тут всей семьей. Когда началась война, я был в детском садике, в районе стадиона «Динамо» за железной дорогой. Пришли родители, отец и мать, и меня забрали, больше детский сад я не посещал. Через несколько недель отец ушел на фронт. Кстати, дядя мой работал на авиационном заводе № 18 каким-то начальником и предлагал отцу: «Давай к себе устрою, дадут освобождение от армии». Отец сказал: «Нет, я пойду воевать». Он погиб в 1943 году.

Когда завод начали эвакуировать, дядька решил уехать в Куйбышев и нас с собой хотел взять. А мама моя, Анна Ивановна Шульгина, работала на телеграфе. Пошла к начальнику, но тот сказал: «Никого не отпускаем. Ты военнообязанная. Если уедешь самовольно, мы посчитаем тебя дезертиром». А дядька со своей семьей эвакуировался.

Позже телеграф перевели в здание (несохранившееся) на углу современных улиц Мира и Феоктистова. В городе оставили человек десять телеграфистов. Мама часто брала меня с собой на работу.

С конца 1941 года начали город бомбить. А в районе современной ул. Феоктистова падали только зажигательные бомбы. Бегал я допоздна по улицам, и как-то ребята постарше, с которыми немного сдружился, позвали: «Айда на крышу, сейчас бомбить будут». Дали щипцы. Но я ни одной бомбы не скинул. А ребята один снаряд скинули. На этом мое «дежурство» и закончилось.

Еще ходил напротив в парк гулять. Помню, в тот жаркий июльский день я один в парке бегал. Вокруг никого. Глянул в сторону Первомайского сквера – танк с крестом и мотоциклетки подъехали. Быстро домой побежал: «Мама, мама, немецкие танки!» Она: «Чертенок такой, иди ты, какие тут немецкие танки!» И тут как раз мимо нас танк проходит, с крестом! Мы видим это в полуподвальные окна из помещения телеграфа. Мама быстро по телеграфу передает в Москву, что в городе немецкие танки. Приходит ответ – позовите главного начальника, чтоб он доложил. Мать отвечает – начальство все сбежало, никого нет. Нас ведь оставалось трое: я, мать моя и девчонка – ученица на телеграфе, лет 18-ти. И тогда мама получает указание немедленно сжечь все документы и уходить, если возможно, за линию фронта. Мать дает мне спички, я поджигаю телеграфные ленты, куча большая. Дверь открывается, по порожкам вниз в помещение спускается военный, наш, русский: «Вы что здесь делаете?!» Мать объясняет происходящее. Лента эта еще цела была, военный ее прочитал. «Так, срочно идите к Чернавскому мосту, он еще цел, переходите на левый берег, к нашим. Немедленно!»

Похватали вещички свои и побежали. Вышли на проспект – ни одного человека. Никого, пусто все. Когда спустились ниже по ул. Степана Разина, то увидели, как люди из переулков по улице бежали к мосту. Много народу шло.

Упущенная возможность

Мы только собрались перей­ти на ту сторону, к мосту – а тут опять немецкие танки выезжают. Штук пять. Остановились. Мотоциклетки подъехали, с пулеметами. Вышли немцы, о чем-то разговаривают и дорогу нам перегородили.

А со стороны СХИ по набережной люди бежали – на Чернавский мост, чтоб уйти на левый берег. И здесь прямо на наших глазах мост взорвали! (Чернавский мост был взорван саперами вечером 6 июля 1942 года. – Прим. авт.). Наши взорвали, конечно…

Мы и пошли обратно. А на ул. Сакко и Ванцетти жил моей родной тетки бывший муж Людвиг с моим двоюродным братом. И мы к нему прибежали. Под вечер начался обстрел уже с нашей стороны. И нам пришлось укрыться в бомбоубежище, где сейчас технологический институт. Пробыли мы там примерно сутки, а потом заходят немцы – два автоматчика и офицер. Посмотрели – гражданские, с детьми, женщины. Шнель, шнель – идите, значит, отсюда, по домам все расходитесь.

Мы – обратно к дядьке. А дом его оказался разбит снарядом. Решили тогда вернуться домой. Дома встретили соседей – семью Атаяновых. Есть нечего, в магазинах пусто. Пшено иногда давали, конфет не было. Помню, оставалась одна конфета на прилавке, я тихо ее взял, развернул – а там деревяшка.

Сосед предложил пойти на склады, на Пушкинской они тогда были. На продуктовом складе – всего полно, рядом и аптечный оказался – лекарств навалом. Никакой охраны. Взяли что смогли. Так продержались какое-то время…

Через неделю мать приятеля моего Володьки узнала, что в СХИ днем – немцы, а ночью – наши. Ей с Володей удалось перейти линию фронта. Ушли, а нам ничего не сказали – и мы не смогли использовать такую возможность.

Песчаный лог. Побег

…Прошло время, начали нас выгонять из города. Человек по восемь автоматчиков заходили и гнали всех из домов. По улице Таранченко тоже немцы-автоматчики в оцеплении стояли – направляли к Митрофановскому монастырю. Перекрыли Плехановскую, в город не пускали, а гнали вниз, по Большой Стрелецкой и дальше к Песчаному логу.

Нет, не били, если не сопротивлялись. Какие-то вещи, если успеешь, можно было взять.

Поскольку вечером выгоняли, то, когда стемнело, они нас в дома в районе строительного института загнали – здесь переночуете, никуда не выходите. Мать моя решила вернуться домой за вещами. Ее отговаривали, но она ушла и вернулась только под утро. И погнали нас в Песчаный лог – мы в овраге, а сверху немцы. И все колючей проволокой обнесли. Сколько там пробыли, не помню. Есть не давали, только что мать успела принести из дома у нас было. Дядька мой Людвиг разведал, что из оврага есть выход – рассказал нашим близким и соседям. Договорились где-то часа в два ночи уходить. Настало время – потихонечку, потихонечку пошли. И остальные за нами потянулись.

Мы первые вышли в поле рядом. Немцы, видно, почувствовали, что побег, и давай стрелять из пулеметов и автоматов. У меня над головой свистели пули, я же маленький был. Добежали до лесочка и там спрятались. Утром оказалось, что Дон рядом. По дороге люди идут – на запад, без конвоя. Мы в эту толпу затесались и к понтонному мосту через Дон.

У немцев на понтонном мосту с обеих сторон по зенитному пулемету стояло. Только подошли – машины немецкие идут. Думали – все. Нет, машины прошли, и нас снова по мосту пустили. А когда перешли – там немцы уже объявили: идите только на запад, если вернетесь, вас расстреляют.

А тут наши самолеты начали бомбить. Но к мосту не стали приближаться, а бомбили колонну! Одна бомба взорвалась – осколок пролетел, только чиркнул меня по голове, но крови много полилось. Мать меня схватила, перевязала тем, что под руку попалось. Одной женщине ноги оторвало. Она кричала: «Убейте меня!» Паника, кто куда. И дошли мы в результате до Хохла. Там гестаповский штаб был и много полицаев. Но это уже другая история»…

Подготовил Владимир РАЗМУСТОВ / gorcom36.ru
Аватара пользователя
Sergey
Администратор
Сообщения: 14318
Зарегистрирован: 16.11.2016
Откуда: Воронеж

Эвакуация воронежцев во время войны

#2

Сообщение Sergey »

Исследование военной истории, касающееся пути эвакуации воронежцев в 1942г.

Статья (36 страниц в виде слайдов) - по ссылке / Автор - Н. Я. Максимович
Вложения
123.jpg
Аватара пользователя
collector53
Сообщения: 457
Зарегистрирован: 21.09.2017

Эвакуация воронежцев во время войны

#3

Сообщение collector53 »

Sergey писал(а): Статья (36 страниц в виде слайдов) - по ссылке / Автор - Н. Я. Максимович
В материале говорится о штабе сд на Карла Маркса 92.

Вспомнил, что от местных жителей слышал, что немецкий штаб сд был ни Никитинской 16. Но это по слухам
Аватара пользователя
Sergey
Администратор
Сообщения: 14318
Зарегистрирован: 16.11.2016
Откуда: Воронеж

Эвакуация воронежцев во время войны

#4

Сообщение Sergey »

Sergey писал(а): Статья (36 страниц в виде слайдов) - по ссылке
К исторической фотографии переправы у Орловки на слайде №23 добавлю старых фото - см. тему по ссылке, там еще есть комментарий Э.Д.С. по эвакуации.
reto
Сообщения: 509
Зарегистрирован: 01.12.2016
Откуда: Воронеж

Эвакуация воронежцев во время войны

#5

Сообщение reto »

с трудом представляю, как можно было с детьми на руках, стариками и вещами пешком пройти такие расстояния
Аватара пользователя
Наталия Серова
Сообщения: 9022
Зарегистрирован: 17.11.2016
Откуда: Воронеж

Эвакуация воронежцев во время войны

#6

Сообщение Наталия Серова »

Объявление от немецкого коменданта - все гражданское население обязано покинуть город Воронеж:
Вложения
фото со стенда Воронежского краеведческого музея
фото со стенда Воронежского краеведческого музея
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

Эвакуация воронежцев во время войны

#7

Сообщение grm3 »

Мой папа ребенком пережил эвакуацию. Пешком он, его мама и бабушка сначала шли до с. Новоживотинное, откуда была родом его мама. Однако в пути узнали, что село уже занято немцами... Пошли в с. Беляево, где и были до апреля 1943 года. Прошло уже столько лет, но спокойно вспоминать это время папа без слез не может...
Аватара пользователя
Red Cat
Сообщения: 2294
Зарегистрирован: 07.12.2016

Эвакуация воронежцев во время войны

#8

Сообщение Red Cat »

Исследование военной истории, касающееся пути эвакуации воронежцев в 1942г. Н. Я. Максимович
Имхо, тут скорее ближе термин депортация. Эвакуация и депортация, конечно одно и тоже, если брать перемещение группы лиц из одного места в другое, но все таки чаще (но не всегда) под депортацией понимают, что то негативное, а под эвакуацией, что то положительное. Сомневаюсь, что у немцев основной причиной были переживания за судьбу мирного населения в зоне боевых действий, скорее просто оставшиеся жители им слегка мешали.
reto писал(а): с трудом представляю, как можно было с детьми на руках, стариками и вещами пешком пройти такие расстояния
Наверное подавляющее большинство выжило в этом пешем перемещении. Даже повысилась выживаемость, по сравнению, если бы их оставили в Воронеже.
Аватара пользователя
Sergey
Администратор
Сообщения: 14318
Зарегистрирован: 16.11.2016
Откуда: Воронеж

Эвакуация воронежцев во время войны

#9

Сообщение Sergey »

Red Cat писал(а): Имхо, тут скорее ближе термин депортация.
Да, согласен.

Здесь, думаю, считать эвакуацией следует то, что происходило до захвата немецкими войсками правобережной части города (до начала июля 1942г.) - это эвакуация людей, промышленных предприятий и т.д.

После же захвата, приказ немцев в августе 1942г. принудительно покинуть оставшихся гражданских жителей Воронеж - это, по сути, депортация.
Аватара пользователя
Валерий
Сообщения: 337
Зарегистрирован: 13.02.2019

Эвакуация воронежцев во время войны

#10

Сообщение Валерий »

Автор Владимир Размустов
газета БЕРЕГ http://www.bereg.vrn.ru/



В советское, да и постсоветское время о судьбе жителей Воронежа летом 1942 года написано мало, больше – о боевых операциях здесь. А ведь тотальная эвакуация жителей оккупированного фашистами Воронежа – беспрецедентный случай в истории Второй мировой.

Уже опубликованные воспоминания свидетельствуют больше о впечатлениях от тех событий спустя десятилетия, чем о самих событиях. Чтобы не множить мифы, обратимся только к фактам.

Главная цель

Судьба Воронежа была решена секретной директивой №41 фюрера и верховного главнокомандующего вермахта от 5 апреля 1942: «Главная операция на Восточном фронте состоит в том, чтобы для выхода к Кавказу нанести решающий удар по русским силам, расположенным в районе к югу от Воронежа, западнее, а также севернее р. Дон, и уничтожить их… Общую операцию начать охватывающим наступлением из района южнее Орла в направлении Воронежа. Цель этого прорыва – захват самого Воронежа». Следующее из «взаимосвязанных и взаимодополняющих наступлений» – на Сталинград.

«Ковровая бомбардировка»

После поражения под Москвой немцы внесли в свой второй блицкриг лета 1942 г. ряд новшеств. Против Воронежа были применены массированные авианалеты – с целью максимального разрушения и в качестве меры устрашения, подавления воли к сопротивлению. Потом в мировой истории подобное назовут «ковровыми бомбардировками».

Бомбежки Воронежа начались 28 июня 1942 г. и продолжались непрерывно в последующие десять дней. Волны бомбардировщиков шли группами по 30-40. Так продолжалось с утра и до вечера.

Согласно документам штаба МПВО Воронежа, в июне над городом и его окрестностями побывало 2463 самолета противника, т. е. в среднем по 80 машин в сутки. В первую декаду июля гитлеровские летчики совершили на территорию Воронежа 4508 самолето-вылетов – намного больше, чем за всю первую половину года. О количестве жертв тех бомбежек точных сведений нет.

Эвакуация жителей

4 июля 1942 года немцы прорвались на левый берег Дона, вначале в районе Малышево. До центра города 24-й немецкой танковой дивизии оставалось несколько километров. Обком и городской комитет обороны в ночь с 4 на 5 июля принимает решение о немедленной всеобщей эвакуации. Однако под бомбежками и обстрелами организованно ее провести не удалось, уходили из города кто как мог.

Захватив значительную часть правобережья, в августе 1942 г. немецкое командование принимает решение о тотальном выселении жителей.

По переписи 1939 года население Воронежа составило 326 942 человека – 19-е место в СССР по количеству жителей. В августе 1942 года оккупированная правобережная часть города и «наша», левобережная, практически обезлюдели. Брошенных собак оккупанты перестреляли, в руинах продолжали прятаться только обезумевшие от разрывов снарядов голодные кошки…

К началу оккупации мирное население города состояло в основном из женщин, пожилых людей и детей. Немцы в каждом мужчине призывного возраста видели потенциального разведчика или диверсанта.

Из материалов Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний захватчиков:

«…Немецко-фашистские оккупанты, захватившие часть города Воронежа, выгнали все мужское мирное население и заключили его в концентрационные лагеря вместе с нашими пленными бойцами. Продержав два дня под открытым небом без пищи, погнали дальше по направлению к Нижнедевицку, по дороге также пищи не давали, избивали палками, хлыстами.

Обессилевших от усталости и изнеможения, отстающих в дороге пристреливали. Так был убит рабочий Воронежского паровозо-ремонтного завода слесарь Овчинников. По словам очевидцев, в пути от Воронежа до Нижнедевицка было пристрелено до 300 человек...»

Тотальная зачистка

Полностью очистить город от населения немецкое командование решило в конце июля 1942-го.

Из секретной информационной записки в обком ВКП (б) «Обстановка на фронте» по состоянию на 26.07.1942 г. за подписью секретаря горкома Сохина: «В городе Воронеже расклеены приказы немецкого командования об эвакуации населения в тыл противника. Эвакопункт расположен в военном городке. В приказе указывается, что лица, уклонившиеся от эвакуации, рассматриваются как пособники советским войскам. Часть населения уже переправлена за Дон».
Те, кто имел возможность, уходил к родственникам, «растворяясь» в сельской местности. Кто-то оставался.

1943 года, 17 марта. Мы, нижеподписавшиеся граждане г. Воронежа... составили акт в нижеследующем:

«…Заняв Воронеж, немецко-фашистские оккупанты начали зверски истязать и казнить жителей Воронежа, грабить их имущество и уничтожать дома.

Так, числа 25 июля немцы начали выгонять жителей из домов и отправлять их под конвоем на запад. По домам ходили немцы-автоматчики, грозя оружием, приказывали через 5 минут выходить из дома для эвакуации. Обычно жители за такое время собраться как следует не могли и брали с собой детей и некоторые вещи, а все остальное имущество оставалось в квартире и разворовывалось немцами.

Старуху Ульеву немцы расстреляли в квартире за то, что она не могла за 5 минут собраться и уйти из дома. Тут же немцы убили дочь Ульевой, жену красноармейца, и ее ребенка (ул. Коммунаров, д. №23).

В конце июля против клуба Коминтерна на проспекте Революции немцы расстреляли десять человек мужчин только лишь за то, что они русские. В это же время на улице Пролетарской немцы повесили 4-х мужчин на заборе. На проспекте Революции против Первомайского сада немцы повесили старика, а около Петровского сада на телефонном столбе они повесили женщину...

Из докладной записки «О положении в оккупированной противником части г. Воронежа и Воронежской области от 14 августа 1942 г.» за подписью начальника 4-го Управления НКВД СССР Судоплатова: «Захватив часть Воронежа, германские оккупационные власти 2 августа с.г. издали приказ о выселении из города гражданского населения.

Жителям города в приказе предложено уйти из города в западном направлении, за р. Дон.

Приказ заканчивается заявлением о том, что лица, уклонившиеся от его выполнения, будут рассматриваться как пособники советских войск и расстреливаться».

Медливших с выполнением этого приказа немцы насильственно выгоняли из города. Несколько граждан, вернувшихся в город после принудительного выселения, были арестованы немцами и повешены на улицах города.

На проспекте Революции против Дома связи повешена женщина около 45 лет. Около маслозавода – двое мужчин 50-60 лет. На площади Девичьего рынка – несколько граждан. На трупы повешенных прикреплены дощечки с надписями: «Несмотря на приказ, я вернулся в эвакуированную область и наказан за неподчинение, грабеж и шпионаж».

Лишь небольшая часть граждан получила разрешение остаться в городе. Военная комендатура выдала им специальные разрешения (пропуска) на право проживания в Воронеже.

Освобожденные от гражданского населения квартиры были заняты под постой войск…

Городским головой Воронежа немцы назначили некоего Михайлова (сведения о нем собираются)...»

Разведчик – будущий космонавт

Ситуация на правом берегу сильно осложняла «агентурную разведку», уже с июля под видом обычных жителей использовались преимущественно подростки, женщины и пожилые мужчины, переправлявшиеся через реку Воронеж и обратно. Среди них был 16-летний уроженец нашего города Константин Феоктистов, впоследствии – советский космонавт.

У него на счету было несколько удачных вылазок. Пятое боевое задание подростка только чудом не стало для него последним.

Из сообщения по УНКВД Воронежской области 13 августа 1942 года: «...сегодня утром прибыл Феоктистов, который имеет сквозной прострел шеи, нарушен акт глотания. Феоктистов сообщил, что 11 августа с.г. он с Павловым на отдаленном расстоянии шел по ул.Средне-Смоленской и на углу улицы Сакко и Ванцетти был остановлен двумя гестаповцами, спросившими пропуск. Но так как у Феоктистова такового не было, они завели его во двор, поставили у погреба, и один гестаповец выстрелил в него. Феоктистов упал в погреб, где уже лежал труп расстрелянного красноармейца. Часа через полтора гестаповцы проверили погреб и ушли. Вечером Феоктистов с трудом вылез из погреба, прополз в соседний двор, где укрылся в мусорном ящике, а затем после отдыха на вторые сутки выбрался на нашу территорию. Павлов от гестапо успел скрыться. Феоктистову оказана медпомощь... Пищу и жидкость принимать не может, питание производится через зонд...»

К слову, не многим воронежцам известно, что в Самаре есть переулок Юры Павлова, названный в честь пионера-разведчика (1928-1942). Того самого, что упоминается в цитируемом документе УНКВД. Он был эвакуирован в 1941 года вместе с родителями в город Куйбышев (так называлась тогда Самара), в мае 1942 года сбежал на фронт. Был в одной разведгруппе с Феоктистовым, погиб в нашем городе при исполнении боевого задания 21 сентября 1942 года во время налета немецкой авиации.

Каратели Воронежа

Для окончательной зачистки города в середине августа в Воронеж прибыл отряд карателей из зондеркоманды «4а» полиции безопасности СД. Это «подразделение специального назначения» действовало на южном крыле Восточного фронта. Именно зондеркоманда занималась расстрелом евреев в Киеве в Бабьем Яру.

Среди тех немногих воронежцев, кто оставался в городе по специальному разрешению немцев, был наш агент Хорват. Профессор ВГУ Виктор Шамаев опубликовал материалы о бывшем преподавателе кафедры иностранных языков Воронежского университета Еве Павловне Никитиной (псевдоним Хорват), по заданию Воронежского управления НКВД работавшей переводчицей в гестапо в г. Воронеже. Во многом благодаря ее донесениям известны имена руководителей «эскадрона смерти».

На окончательное выселение городского населения служба безопасности СД, возглавляемая офицером СС Августом Брухом, определила трехдневный срок. Для этой цели в Воронеж прибыл отряд зондеркоманды «4а», возглавляемый гауптшарфюрером СС фон Радецким.

Вольдемар фон Радецкий родился в Москве в 1911 году. Владел пятью языками. Происходил из старинной немецкой военной фамилии. (К слову, одно из самых знаменитых произведений Штрауса – «Марш Радецкого» - прим. ред.).
В помощь зондеркоманде в Хохле был срочно сформирован карательный отряд из полицейских и на машинах доставлен в Воронеж. Ими командовали немец Фелькер (следователь службы безопасности гестапо) и начальник Хохольской районной полиции С. В. Черепов, уроженец Хохла. Вспомогательный отряд прибыл в Воронеж к месту расположения службы безопасности (СД) в дом №35 по улице Студенческой. Здесь их разбили на команды и направили в город. Выгоняли всех. Женщин, стариков и детей, не способных уходить из города самостоятельно, расстреливали в квартирах, во дворах, на улице.

Один из участников отряда М.И. Маковин впоследствии показал, что Черепов «страшно старался угодить гестаповцам, творил жуткие вещи». Был случай, когда молодая женщина с детьми не могла идти. Ее тут же расстреляли. Больного старика убили в своей постели. В это же время был убит и видный воронежский художник Бучкури.

Песчаный лог

Во время строительства оборонительных сооружений вокруг города здесь устроили противотанковый ров. Его потом и использовали каратели для казней «непригодных» к работе в Германии наших земляков. После освобождения города сам факт и место этого зверства стал известен благодаря случайно уцелевшей Анне Поповой. Расследованием и раскопками занималась специальная государственная комиссия. Материалы сейчас доступны для исследователей в воронежском архиве.

Были обнаружены останки 452 человек, в том числе 35 детей. На многих останках сохранились гипсовые повязки или бинты. Выяснилось, что это трупы пациентов, находившихся на лечении в госпитале на улице 20-летия Октября (сейчас школа №12).

27 августа 1942 года к зданию, где помещался госпиталь, подъехали две грузовые машины, крытые брезентом. Прибывший с ними немецкий офицер объявил, что госпиталь эвакуируется из Воронежа в села Орловку и Хохол, и предложил больным грузиться на машины. Те, кто не мог самостоятельно двигаться, были вынесены на носилках и также погружены в машины. Когда машины были заполнены, немецкие солдаты опустили брезент, чтобы люди не могли видеть, куда их везут, после чего машины двинулись в путь…

Из показаний Анны Поповой: «Нашим глазам представилась ужасная картина. Мы находились возле оврага, в котором лежали трупы расстрелянных людей из первой машины. Фашистские подлецы принуждали ложиться на эти трупы лицом вниз. Не ожидая спасения, я легла на землю, закрыла голову пальто лежавшей рядом расстрелянной женщины, чтобы не видеть происходящего ужаса. Немного погодя я почувствовала, как кто-то лег сверху, приняв и меня за мертвую. Я слышала голос какой-то девочки, с плачем спрашивавшей: «Где моя мама?» Один из участников расстрела ответил ей на русском языке: «Она здесь, ложись рядом». Потом послышались выстрелы. Я почувствовала, как меня облило кровью, хотя я сама не была задета пулей. Наконец выстрелы затихли, и нас начали засыпать землей. Предпочитая, чтобы меня застрелили, чем закопали живой, я хотела поднять голову, но тут послышалась команда «Хватит!», немцы погрузились на машины и уехали. Подождав немного, я выбралась из оврага и спряталась в бурьяне».

После казней руководство и сотрудники отряда СД вместе с Брухом на глазах переводчицы Е.П. Никитиной занимались дележом денег и вещей казненных. После операции по тотальному выселению воронежцев из города гестапо и карательная команда СД возвратились к месту своей постоянной дислокации – в город Курск.

Судьба изгнанных из города воронежцев сложилась по-разному. Кто-то из угнанных на работу в Германию, Польшу погиб в концлагерях. И лишь немногие вернулись домой после освобождения территории Красной Армией.

«Около двух тысяч»

Из материалов судебного процесса о зверствах немецко-фашистских захватчиков на территории гор. Харькова и Харьковской области в период их временной оккупации: «Вечернее заседание суда 16 декабря 1943 г. Следующим допрашивается свидетель Бойко. (Бойко Иван – шофер Харьковской «зондеркоманды СД).

Прокурор: «Расскажите, что вам известно об уничтожении советских граждан – жителей города Воронежа, высланных по приказу фон Радецкого?»

Бойко: «…По приезде в Воронеж фон Радецкий издал приказ, чтобы все жители, оставшиеся в городе, покинули его, а тот, кто останется в городе, будет расстрелян или повешен. Запуганные жители с детьми из города направились к местечку Хохол. Часть жителей была оставлена на месте, а других направили в другую сторону для проверки документов».

Прокурор: «Сколько человек тогда уничтожили?»

Бойко: «Около 2 000 человек».

Прокурор: «Расскажите, как производилось уничтожение?»

Бойко: «Прибывших пешком в местечко Хохол заключенных я и другие шоферы повезли по направлению к селу Матреновка. По прибытии на место мы получили приказ разгрузить машину. Среди приехавших на машинах началась паника. Тех, кто пытался бежать, немедленно расстреливали. Помню, как одна девочка умоляла гестаповца: «Дяденька, не убивайте мою маму!» Но гестаповец расстрелял сначала мать, а потом и девочку... Так продолжалось здесь несколько дней. После мы поехали в город Курск»…
Аватара пользователя
Валерий
Сообщения: 337
Зарегистрирован: 13.02.2019

Эвакуация воронежцев во время войны

#11

Сообщение Валерий »

Игорь НЕЧУГОВСКИЙ
КОММУНА ВОРОНЕЖ http://www.kommuna.ru



Воронежская промышленность в годы войны, эвакуация промышленности

Огромнейший вклад в общую победу внесли и труженики тыла, обеспечивавшие фронт всем необходимым. Немало сделали для разгрома врага и воронежские предприятия. Первые легендарные «катюши», наводившие ужас на гитлеровцев, были изготовлены на заводе имени Второго коммунистического интернационала (имени Коминтерна). В начале 1941 года здесь был организован цех по освоению и производству реактивных пусковых установок БМ-13, которые впоследствии...

Но нельзя забывать и о том, что капитуляция нацистской Германии ковалась не только в боях. Огромнейший вклад в общую победу внесли и труженики тыла, обеспечивавшие фронт всем необходимым: боевыми машинами, снарядами обмундированием, продовольствием, медикаментами… Немало сделали для разгрома врага и воронежские предприятия.

Наверное, не все знают, что первые легендарные «катюши», наводившие ужас на гитлеровцев, были изготовлены на заводе имени Второго коммунистического интернационала (если короче и привычнее – на заводе им. Коминтерна). В начале 1941 года на этом предприятии был организован цех по освоению и производству реактивных пусковых установок БМ-13, которые впоследствии советские воины «душевно» переименовали в «катюши».

22 июня 1941 года завод получил команду о переходе на массовый выпуск БМ-13 и авиабомб. И уже 27 июня первые две «катюши» ушли своим ходом в Москву, влились в состав экспериментальной батареи капитана Флерова, и 14 июля дали исторический залп по фашистским эшелонам на станции Орша. В июле – августе сорок первого завод имени Коминтерна был единственным в стране предприятием, производившим эти грозные машины, которые буквально поштучно распределялись командованием между фронтами и армиями (генерал Рокоссовский получил тогда в свое распоряжение четыре «катюши», генерал Белов – пять и т.д.).

При первом залпе «катюш» под Ельней присутствовал Георгий Константинович Жуков и дал им очень высокую оценку.

В августе 1941г. отработанная коминтерновцами на технологичность техдокументация на «катюшу» была по акту передана в КБ московского завода «Компрессор». По решению Главного артиллерийского управления она затем отправлялась на другие заводы Наркомата минометного оборудования, где налаживался выпуск БМ -13.

В октябре завод имени Коминтерна был эвакуирован на Урал. На свердловском «Уралэлектроаппарате» и на предприятии «Дормаш» (станция Исток) наши земляки продолжали выпуск «катюш», их модификаций, батальонных минометов, боеприпасов и другой необходимой фронту продукции.

Воронежский авиационный завод №18 (ныне ОАО «ВАСО») до войны внедрил в серийное производство дальний бомбардировщик ДБ-3 и штурмовик Ил-2. Сборка самолетов в Воронеже продолжалась до октября сорок первого. Завод пришлось эвакуировать в Куйбышев.

О напряжении, с которым работали воронежцы, говорят такие цифры: в 1941 году было выпущено 1510 штурмовиков, в 1942 – 3942, в сорок третьем – 4702, в сорок четвертом – 4014… Пятнадцать тысяч девяносто девять машин, или 42% от всех построенных в стране в те годы самолетов Ил-2! Таков вклад авиастроителей завода №18 в Победу.

В Андижан с началом Великой Отечественной было перевезено оборудование дизельного завода (сейчас он носит название ФГУП «Воронежский механический завод»). За короткий период в этом южном городке удалось наладить выпуск авиационных моторов для легких самолетов. За годы боевых действий работники предприятия изготовили более 30 тысяч авиадвигателей.

В военное время жизненно важное значение для бесперебойного передвижения грузопотоков имел железнодорожный транспорт. Только за первые шесть месяцев войны общий объем перевозок составил около 2,4 миллиона вагонов. Многие сотни вагонов были разрушены или повреждены при налетах вражеской авиации, боевых сражениях.

Большую помощь в восстановлении поврежденных вагонов оказали труженики вагоноремонтного завода им. Тельмана. Только в первый год войны заводчане выпустили на линию 778 отремонтированных пассажирских и 1380 грузовых вагонов, починили 4999 колесных пар.

Кроме своей обычной производственной деятельности, ремонта подвижного состава, предприятие выполняло и задания, связанные с обороной страны. В его цехах оборудовались военно-санитарные поезда, изготавливались зенитно-пулеметные вагоны, противотанковые ружья, крупнокалиберные мины, строились бронеплощадки, бронепоезда, производился ремонт танков. Для ускоренного выполнения заданий работа цехов была перестроена в две и три смены.

В феврале 1942 года фронт приблизился к Воронежу. Началась эвакуация предприятия в Омск. А через несколько месяцев завод им. Тельмана подвергся сильному обстрелу немецкой артиллерии, многие цеха были разрушены.

Также в самые первые дни войны на военный лад была перестроена работа другого воронежского предприятия – завода «Электросигнал». Открылся специальный цех по выпуску продукции для фронта. В заводском клубе развернул работу призывной пункт Коминтерновского райвоенкомата. Там же, а также в столовой предприятия разместился военный госпиталь. Электросигнальцы взяли шефство над ранеными фронтовиками.

Осенью предприятие получило приказ об эвакуации. Спешно демонтировалось оборудование, упаковывалось имущество. 10 октября первый эшелон отправился в далекую Сибирь. В Новосибирске специалистами завода были разработаны коротковолновые радиостанции типа РБМ, которые не имели себе равных среди известных в то время. Компактные, легкие и простые в эксплуатации приемо-передающие, телефонно-телеграфные радиостанции РБМ получили высокую оценку военных специалистов.

Но и в Воронеже завод продолжал работать. Городской комитет обороны принял решение передать «Электросигналу» для выполнения особого задания несколько тысяч радиоприемников различных марок из тех, что были сданы населением в первые дни войны. Было выделено необходимое оборудование для изготовления радиостанций для фронта радиусом действия до 15 километров.

В январе 1942 года в цехах завода разместился фронтовой ремонтный завод. Здесь восстанавливали поврежденные в боях танки, артиллерийские самоходки и другую военную технику. Однако вскоре, с началом артиллерийского обстрела, ремзавод вынужден был покинуть город, свернулось производство и на «Электросигнале».

Воронеж был освобожден после долгих месяцев упорных боев. Город почти полностью лежал в руинах. Не осталось ни одного целого здания и на территории завода «Электросигнал». Начали с расчистки завалов. Работа была нечеловечески трудной. Часто попадались неразорвавшиеся мины и снаряды. К апрелю сорок третьего коллектив насчитывал уже 300 человек. В мае в Воронеж прибыл первый эшелон из Новосибирска. Восстановительные работы шли полным ходом. Первыми были запущены штамповочный, автоматно-револьверный, инструментальный и сборочный цеха. С весны 1944 года началось серийное изготовление передвижных радиостанций. А в конце войны электросигнальцы освоили производство новых радиоприемников «Родина». Вскоре после Победы «Родина-46» и «Родина-47» стали широко популярны в стране.

После изгнания оккупантов стали постепенно подниматься из пепла и другие предприятия города. К примеру, коминтерновцы уже зимой 1943 года устраивали для себя временное жилье в разбитых бытовках цехов, ремонтировали и монтировали немногочисленное оставшееся оборудование (позже стало поступать трофейное), строили новые цеха и давали фронту боеприпасы. В первую очередь на заводе им. Коминтерна было налажено производство чугунных корпусов, шин для минометов, позже – изготовление камнедробилок, асфальтобетоносмесителей. Срочно освоен выпуск дверных и висячих замков, дверных петель, шпингалетов.

Предприятия жили еще войной, и одновременно думали о будущем, переходя на производство «мирной» продукции.
reto
Сообщения: 509
Зарегистрирован: 01.12.2016
Откуда: Воронеж

Эвакуация воронежцев во время войны

#12

Сообщение reto »

grm3 писал(а): Мой папа ребенком пережил эвакуацию. Пешком он, его мама и бабушка сначала шли до с. Новоживотинное, откуда была родом его мама. Однако в пути узнали, что село уже занято немцами... Пошли в с. Беляево, где и были до апреля 1943 года. Прошло уже столько лет, но спокойно вспоминать это время папа без слез не может...
они покинули город до захвата его немцами?
Аватара пользователя
Sergey
Администратор
Сообщения: 14318
Зарегистрирован: 16.11.2016
Откуда: Воронеж

Эвакуация воронежцев во время войны

#13

Сообщение Sergey »

Валерий писал(а): Эвакуация жителей

4 июля 1942 года немцы прорвались на левый берег Дона, вначале в районе Малышево. До центра города 24-й немецкой танковой дивизии оставалось несколько километров. Обком и городской комитет обороны в ночь с 4 на 5 июля принимает решение о немедленной всеобщей эвакуации. Однако под бомбежками и обстрелами организованно ее провести не удалось, уходили из города кто как мог.
В этот же день - 4 июля 1942г. (по материалам Государственного Комитета Обороны СССР):

1969 Постановление. Об эвакуации оборудования Подгорненского цементного завода. 4 июля 1942 г.
1970 Постановление. Об эвакуации оборудования, материалов, рабочих, ИТР и членов их семей предприятий Наркомлегпрома СССР Воронежской области. 4 июля 1942 г.
1971 Постановление. Об эвакуации оборудования, рабочих, ИТР и членов их семей предприятий Наркомпищепрома СССР, расположенных в Воронежской области. 4 июля 1942 г.
1974 Постановление. Об эвакуации Воронежского завода СК-2. 4 июля 1942 г.
1975 Постановление. Об эвакуации оборудования и рабочих Воронежского завода прессов им. Калинина Наркомстанкостроения. 4 июля 1942 г.
1976 Постановление. Об эвакуации оборудования Воронежской ГРЭС. 4 июля 1942 г.
1977 Постановление. Об эвакуации оборудования и рабочих Воронежской кордной фабрики Наркомтекстиля СССР. 4 июля 1942 г.
1978 Постановление. Об эвакуации Россошанского. птицекомбината. 4 июля 1942 г.
1979 Постановление. Об эвакуации учащихся ремесленных и железнодорожных училищ и школ ФЗО из г. Воронежа и Воронежской области. 4 июля 1942 г.
1980 Постановление. Об эвакуации населения из г.Воронежа. 4 июля 1942 г.
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

Эвакуация воронежцев во время войны

#14

Сообщение grm3 »

reto писал(а): они покинули город до захвата его немцами?
-да
Аватара пользователя
Наталия Серова
Сообщения: 9022
Зарегистрирован: 17.11.2016
Откуда: Воронеж

Эвакуация воронежцев во время войны

#15

Сообщение Наталия Серова »

Оккупация Воронежа. Рассказ Марфы Яковлевны Мушенко, записанный по телефону из Воронежа 07. 01.14 г.

Марфа Яковлевна Мушенко долгие годы работала в воронежском мединституте, кандидат мед. наук, преподавала и проводила сложные урологические операции до 70-летнего возраста. Сейчас ей 96 лет, проживает в Воронеже

До войны муж Дмитрий Митрофанович Тищенко был фотокорреспондентом газеты «Труд» и «Известия». У нас был на улице Ленина хилый дом и ему по работе квартиру дали (уже началась война, до нас она не так скоро дошла, и его не взяли на фронт), ему было 40 лет, говорит, меня не возьмут. Начали их собирать в Сосновке, есть такая первая станция от Воронежа. Только сказал, осенью уже всех забрали мужиков и его мобилизовали. Дмитрий Митрофанович в войну был на 3 Украинском фронте фотокорреспондентом от газеты «Известия». Его направили в партизанский отряд, который в лесу скрывался, он должен их фотографировать и он там пробыл не один месяц. Я осталась одна с тремя детьми. Сыну Юре было 2 года, Наде было 8 лет, а Дима родился 7 мая 1942 г, уже в войну. Так что я очень много пережила. У нас после первой бомбежки вылетели стекла, двери, и я вынуждена была уйти с тем, что было со мной.

Еще раньше сделала пояс из клеенки, там были документы, диплом, для детей уколы против дифтерии, если начнется дифтерия, немедленно сделать укол, тогда остаются живы, а так все умирали. Мамино кольцо, которое мне она подарила, когда я поступила в мединститут, она была так рада, что будет у нас врач в семье и мне подарила колечко, свое, я взяла его с собой, на пояс, в клеенке, если дождь пойдет, чтоб все сохранилось. А сверху пальто демисезонное, широкое и не видно, как я там замотана. А самое главное – сыворотка противодифтерийная. Ну и я пошла с детьми на руках, чайник с водой и пеленок узелочек и больше ничего. Встала я, пошла в убежище и я уже не вернулась в свою квартиру. Воронеж так бомбили, что места живого не было и все по бомбоубежищам прятались.

Бомбоубежище было на пересечении ул. Дзержинского и ул. Плехановской, такие невзрачные купеческие домики двухэтажные, а подвалы были громадные. Наша улица Никитинская относилась к этому бомбоубежищу. Там потом была столовая или гостиница, я никогда больше там не была.

Люди тайком ходили и видели виселицы на балконах, там где театр драмы, но я не видела. Видела на проспекте Революции, думала все-таки перейти реку Воронеж через Чернавский мост. Кеша, приемная сестра, Дмитрия Митрофановича, она так привязалась ко мне. Говорю, Кеша, перейдем мост, где памятник Петру 1. Она остановилась, я не пойду. А люди идут, кто на повозках, кто пешком, кто на велосипедах. Масса людей идет через Чернавский мост. Здание ЮВЖД уже горело, лилось стекло даже из окон. Она говорит, нет, я не пойду, там, говорят, потонули люди, потому что идут массой кто на лошади, кто на велосипеде, кто пешком, т. е. через Чернавский мост люди сами…. Я хотела пройти, просила Кешу. Нет, я не пойду. Там погибель. Взяла Диму и положила на землю, нате, я не пойду, я вернусь! Я вижу, она уже отходит от меня. Кеша, иди, я вернусь. Она вернулась, взяла Диму и мы вернулись в бомбоубежище. А что бы было со мной? И лошади шли, и люди шли, и мост вроде большой, функционировал… Дошла я до улицы Степана Разина и вынуждена была вернуться, так она захотела. Это было в июле месяце.

А секретарь обкома партии был двоюродный брат Дмитрия Митрофановича – Тищенко Владимир Иосифович. Мне было сказано, что если узнают про это, вас расстреляют. Я имею фамилию другую, Мушенко, а дети Тищенко. Юра плохо разговаривал, а Надю проинструктировала, что если будут спрашивать, то она Мушенко и все. Мне говорят, что Владимир Иосифович начальник военного штаба по городу. Спрашиваю, где он находится. Разузнала, где это бомбоубежище, пошла с детьми туда. Он занят, выходит один знакомый, он знал меня и обедали у Володи вместе. Говорит, он не может. Вы знаете что, Марочка, они меня так звали, сейчас иди в бомбоубежище, завтра в 4 часа дня приедет машина и заберет тебя, это даю слово. Так даже Владимир Иосифович сказал. А Владимир Иосифович не мог меня взять к себе в бомбоубежище, не мог с детьми взять, вот такую штуку сделали со мной. Я вернулась в бомбоубежище, наступает 4 часа, жду машину, а они и думать не думали обо мне, вот и все.
Конечно, Дмитрий Митрофанович отчитал его матом, этого Володю (он собрал родню после войны на обед). Говорит, как вы поступили! А он говорит, ну да героизм Мары еще тяжелей, ты должен ей ноги целовать. Это я знаю, что должен, стал на колени, целовал мне ноги при всей родне. Но Володю быстро убрали. Где-то в Москву.

А я металась, чтоб получить какую-то бумажку для эвакуации, может быть машиной, может быть на станцию какую-то, выдавали такие справки. Я иду в военкомат, чтоб дали мне эту бумажку, вдруг появится такая возможность попасть на станцию в Воронеж, а без этой бумажки не посадят в вагон. Зашла я в военкомат, попросила разрешение на эвакуацию, я знала, что военком давал такие документы. Я спокойна, я с детьми, а он говорит: «Так! Вы будете хирургом полевого госпиталя». Думаю, что-то он не то говорит, дети то со мной. «А детей отдадим в детдом» Я схватила детей за руки и пулей выскочила из военкомата. Как я пережила, как у меня сердце не разорвалось, не знаю, вот так меня в военкомате встретили. Военком мог бы дать бумажку, сказать, иди на станцию, а там стоял состав, и когда начались бомбежка на Театральной площади, я побежала в театр с детьми, там солдатик, наш, не пленный, это наши еще были, говорит, не выходите. Я на станцию. Какая еще станция, на станции Воронеж все разбомбили. И тот состав, о котором вы говорите, его разбомбили. И все, успокойтесь, идите в бомбоубежище и там посидите, дальше вы не идите (погибнете). Вот так меня встретили в военкомате. Я после этого опять в убежище вернулась, опять бомбежки, опять ужас. Вообщем, нас бросили в Воронеже, как я не знаю кого. Главное, Дмитрий Митрофанович говорил: «Ты никогда не уходи из Воронежа, Воронеж никогда не будет сдан» Так он меня убеждал, заготовил мне продукты, заготовил мне дрова, не паникуй, мол.

Были в бомбоубежище, бомбежка и вдруг тишина! Я думаю, ну, слава Богу, наверное, наши освободили Воронеж. Вышла из бомбоубежища, возле нынешнего университета, недалеко это бомбоубежище. Вышла за уголочек, стою за уголочком дома, под которым бомбоубежище, трехэтажный дом. Вдруг мотоциклист едет, я думаю, ой, значит наши взяли Воронеж и это наши едут. Вдруг подъезжает мотоциклист, как-то не обращает на меня внимание, мне дурно стало, это фриц, немец! Боже мой!!! Это значит, Воронеж сдали!

Я вернулась в бомбоубежище, легла, плакала, деваться было некуда, на соломе там же спали все, покормила детей, легла, и я так уснула, меня не могли разбудить сутки. Прикладывали к груди Диму покормить, он родился в мае, 2 месяца и того нет. Прикладывают, а меня не могли добудиться ровно сутки. Так мне страшно было все решать. Могла уснуть навсегда и вдруг я проснулась. Бомбоубежище все-таки большое, все, кто мог, детей моих кормили, а я мертвая лежала, дышу, а разбудить меня не могли. На вторые сутки я немного очнулась, дети со мной.

Город сдан! А СКАЗАЛИ, ЧТО ГОРОД НЕ БУДЕТ СДАН. Это было в июле месяце, начале июля 42 года. Открывает фриц бомбоубежище и говорит, 15 минут на сборы, кто не выйдет – расстрел на месте и стоит с автоматом. Вышли мы все на улицу и собрались все, когда выгнали из всех домов, кто не вышел.
Нас как скот гнали по Красноармейской улице до Дона. Никто об этом не промолвил никогда, как наши оставили нас и как немцы гнали нас, как скотину под винтовками и справа, и слева. Начиная от университета (нынешнего) и до Дона, все было занято людьми, которые остались в Воронеже, и калеки, и на колясках, а я с тремя детьми. Законной эвакуации, по сути, не было в Воронеже, а люди многие остались, поверили, что не надо эвакуироваться. Кто-то, может быть, напишет об этом, но не скоро.

Несла двух детей на руках, Надя иногда помогала, шли пешком до Кузихи, через Дон, мост очень плохой, помню, там какие-то доски сверху положены ( понтонный мост, возможно) и как нас через Дон переправляли – ужас. Выгнали нас утром, а до Дона дошли без остановки, без передышки к вечеру. Сказали переночевать здесь, а утром перейдем через Дон и там до Кузихи. Это толпа людей заполнила всю улицу Красноармейскую до Дона, значит люди не уехали, эвакуации законной не было, она объявлена не была.

Когда нас немцы выгнали на улицу, все, кто остался, не выехал из города, всех на улицу выгнали. И всех гнали, как скотину, по этой, Красноармейской улице, по дороге к Дону. Всех на улицу выгнали и марш, на Кузиху, отправлять в Германию. Молодых на работу, стариков под расстрел, наверное. Никто никогда не передал, как нас гнали, как нас оставили в Воронеже, как нас гнали по Красноармейской улице до Дона, это все было забито людьми. Много людей не ушло из Воронежа, думали, что вот, вот наши придут, кричат же по радио, Воронеж не сдадим, ну и поверили люди. А не нужно было верить. Вот таким образом мы попали в плен. Господи! Я с детьми, это не возможно передать даже. А Кузиха за Доном, откуда отправляли в Германию. Там стояли эшелоны, товарные и грузили всех трудоспособных, а нетрудоспособных в деревню. Дошла очередь до меня, грузиться с детьми, Трое детей, ну как я могу лезть по таким … Ой, ужас! А Диму несли, опалили личико (солнцем), такое, как воспаление лица, черное прямо стало лицо. Он (немец) посмотрел, это что, оспа? Я говорю, оспа. Все, иди в село Кузиху. Ой, я думаю, Господи! Миновала меня беда! И станция Кузиха, и деревня Кузиха называется. Оттуда немцы грузили все грузы, везли товар и людей и все, что угодно отправляли в Германию.

Источник - Козырев, материал опубликован в историческом разделе БВФ
Аватара пользователя
Sergey
Администратор
Сообщения: 14318
Зарегистрирован: 16.11.2016
Откуда: Воронеж

Эвакуация воронежцев во время войны

#16

Сообщение Sergey »

Воспоминания О.Ф. Родина, в годы войны - студента Воронежского госуниверситета, опубликованные в книге Росгео "Умом, молотком и сердцем" в 2015 г.
За скан спасибо Дмитрию Борискину
1.jpg
2.jpg
3.jpg
4.jpg
5.jpg
6.jpg
7.jpg
8.jpg
9.jpg
10.jpg
11.jpg
12.jpg
13.jpg
14.jpg
15.jpg
16.jpg
Аватара пользователя
Red Cat
Сообщения: 2294
Зарегистрирован: 07.12.2016

Эвакуация воронежцев во время войны

#17

Сообщение Red Cat »

Автор Владимир Размустов
газета БЕРЕГ bereg.vrn.ru

Среди тех немногих воронежцев, кто оставался в городе по специальному разрешению немцев, был наш агент Хорват. Профессор ВГУ Виктор Шамаев опубликовал материалы о бывшем преподавателе кафедры иностранных языков Воронежского университета Еве Павловне Никитиной (псевдоним Хорват), по заданию Воронежского управления НКВД работавшей переводчицей в гестапо в г. Воронеже. Во многом благодаря ее донесениям известны имена руководителей «эскадрона смерти».
А гестапо на территории вне Германии вообще было?
Аватара пользователя
Наталия Серова
Сообщения: 9022
Зарегистрирован: 17.11.2016
Откуда: Воронеж

Эвакуация воронежцев во время войны

#18

Сообщение Наталия Серова »

«Во время бомбёжек весь наш дом прятался в канализационной трубе»
Воспоминания воронежца Александра Хальзева, который застал войну в Воронеже четырёхлетним мальчиком
Фото Игоря Филонова.
IMG_835.jpg
Александру Евгеньевичу Хальзеву 81 год. Как он сам признаётся, сейчас с трудом запоминает фамилии людей, с кем общался на днях, и никак не может запомнить номер своего мобильного. Но детские впечатления о войне так врезались в его память, что он до сих пор воспроизводит события тех дней в мельчайших подробностях. О том, как война пришла в их дом, где он жил вместе с мамой, папой, бабушкой и старшей сестрой, Александр Хальзев описал в своём письме в редакцию, которое сегодня мы публикуем. Итак, представьте: четырёхлетний мальчик Саша, Воронеж, 1942 год…
Саша Хальзев
Саша Хальзев
«Кто-кто в трубе живёт?»
«Мы жили в СХИ, на ул. Дарвина, 14. В самом конце улицы, почти в лесу, стоял восьмиквартирный двухэтажный домик. В нём жили работники ВПС № 3 — водокачки, которая находилась неподалёку в лесу. На ней работал машинистом мой папа. Когда началась война, его призвали в армию. Говорили, что его часть формировалась в Сомово. Я помню, как перед отправкой на фронт он с товарищем на мотоцикле (уже в военной форме) заскочил к нам на минуту, чтобы попрощаться.

Рядом с домом стояли два огромных железобетонных сооружения — канализационные отстойники. От них под землёй шла железобетонная труба. Труба выходила из-под земли где-то в ста метрах от дома. Когда начались бомбёжки, все жители нашего домика спрятались в эту трубу. Никакого оповещения о воздушной тревоге для нас не было. Радиоприёмники (у кого они были) отобрали в начале войны. А поскольку бомбёжки были частыми, мы сидели в трубе безвылазно.

С нами были двое мужчин — дядя Тихон Хаустов (он ещё до войны ходил на деревянной ноге) и дядя Вася Мацнев. Он уже побывал на фронте, но в результате ранения у него ампутировали одну ступню. Ещё с нами было трое ребят-подростков: братья Мацневы (Виктор и Жора) и Сашка Попов. Это были наша разведка и оповещение. Они знали, что происходит наверху и в окрестностях. Остальные были старики, женщины и дети. Вместе с нами находилась семья главного инженера Водоканалтреста Руденко Николая Карповича: его жена тётя Валя, дочь Лиля (моя ровесница) и мальчик Боря (он был какой-то их родственник)».
Семья Хальзевых
Семья Хальзевых
«Мы ползали по грядкам, а немецкий самолёт строчил по нам из пулемётов»
«Продукты питания у всех закончились быстро. Кто-то сказал, что «бросили» магазин на ул. Тимирязева. Женщины и с ними наша бабушка побежали туда добыть хоть какую-то еду. Но всё успели растащить те, кто жил поближе. Наши же принесли лишь немного ржаной муки. Наша бабушка Анастасия Кузьминична Олиниченко была беженкой с Украины, где в 1930-е годы пережила настоящий голод. Она научила всех готовить саламат (мучная каша или густой мучной кисель из прожаренной муки, заваренной кипятком и распаренной в печи; иногда с добавлением сала или масла. — «Ё!»).

Потом мальчишки сказали, что на одной из дач неподалёку много клубники. Бабушка и несколько женщин побежали за клубникой, и с ними увязались мы с сестрёнкой Галей (она была старше меня на 3 года). Мы ползали по грядкам, и в это время налетел немецкий самолёт. Он летел над нами совсем низко и строчил из пулемётов. Неужели лётчик не видел, что по земле ползают только женщины и дети? Бабушка повалила нас с сестрёнкой на землю и прикрыла своим телом, как наседка цыплят».

«За остатками с полевой кухни бегали с мисками и кастрюльками»
«А потом нас перевели из трубы на водокачку. Там был большой железобетонный подвал, в котором хранились баллоны с хлором. Здесь мы и сидели. Недалеко стояла деревянная вышка, на которой раньше был охранник. В одну из бомбёжек бомба упала совсем рядом. Мы видели дымящуюся воронку. А рядом стояла вышка на трёх ногах. Четвёртую оторвало взрывом. Почему-то она напоминала нам дядю Тихона на деревянной ноге.

Наш домик заняли какие-то военные. К ним приезжала полевая кухня и привозила суп с кашей. Остатки отдавали нам. Поэтому, когда кухня приезжала, мы все бежали к ней — кто с миской, кто с кастрюлькой. В один из таких походов у меня над головой что-то засвистело, а потом впереди раздался взрыв. Кто-то из взрослых, бежавших рядом, сбил меня с ног и сказал: «Это мина!» То есть нашу тропинку обстреливали из миномёта».

Про любимую игрушку
«А потом нас решили эвакуировать. Военные разрешили зайти в дом и взять самые необходимые вещи и документы. Тогда ещё не было водохранилища, и нас проводили лугом. А потом по железнодорожному мосту на станцию Отрожка, где уже стоял на путях товарный поезд, в который нас погрузили.

Моей любимой игрушкой в то время была деревянная лошадка на колёсиках, и я упросил бабушку взять её с собой. Мы бежали, спотыкаясь, по шпалам, а бабушка тащила под мышкой мою лошадку. Мама ругалась на неё и велела бросить, а я ревел и не хотел расставаться с любимой игрушкой».

«Выковыреванные»
«Поезд привёз нас в Москву, где детей поместили в комнату матери и ребёнка, но взрослых к нам не пустили. Здесь было много игрушек. Нас развлекали воспитатели и организовали из нас оркестр. Помню, что мне достался треугольник на верёвочке, по которому я стучал палочкой, а он звенел. Это был мой первый музыкальный инструмент. Родители, которые остались на вокзале, покупали какую-то еду и передавали нам. Но воспитатели перепутали нас и однажды что-то вкусное отдали моей сестрёнке и мальчику Боре, а мы с Лилей сидели в сторонке и тихо плакали. Кстати, мы так и не узнали, кто это передал — моя мама или тётя Валя?

Затем нас опять везли на поезде, а потом на конных телегах и привезли в село Бестужево Арзамасского района Горьковской области (ныне Нижегородской). Здесь нас расселили по избам местных сельчан. Конечно, не все были рады такому подселению. Местные не выговаривали (или не хотели говорить) «эвакуированные» и называли нас «выковыреванные».

Но нам досталась хорошая, добрая, одинокая бабушка. Правда, у неё не было одного глаза, и все называли её Анютка-кривая.

«Папа прошёл всю войну без ранений, а умер от сердечного приступа»
«Потом к нам присоединились папины родители: дед Александр Илларионович и бабушка Вера Николаевна. В Воронеже они жили на ул. Плехановской. Как-то выбрались из уже оккупированного Воронежа и отыскали нас. От них мы узнали, что папину сестру Наталью и её дочь Веру немцы угнали в Германию. Девочке было всего 14 лет. В детстве она не выговаривала букву «Р» и своё имя произносила Эля. Так и осталась она для нас на всю жизнь Элечка.

А папа прошёл всю войну от Сталинграда до Берлина в составе 66-го гвардейского танкового полка и закончил войну гвардии старшим лейтенантом, заслужив два ордена Красной Звезды и пять медалей. Война щадила его — ни одного серьёзного ранения, только одна контузия. Но в 1948 году он скоропостижно скончался от сердечного приступа. Похоронили его на советском воинском кладбище в городе Потсдам (Германия), где он проходил службу после войны».
На могиле отца в немецком Потсдаме
На могиле отца в немецком Потсдаме
P.S.
После эвакуации Саша Хальзев вместе с сестрой и матерью уехали в Германию, где проходил службу отец. А после смерти отца, в 1948 году, они вернулись в Воронеж, в свой дом №14 на ул. Дарвина, который чудом уцелел (кстати, эта двухэтажка стоит до сих пор). Здесь Саша в 1955 году окончил 20-ю школу, потом поступил в лесотехнический институт, встретил свою любовь, с которой они в браке уже почти 60 лет… Сейчас пенсионер с супругой живут в посёлке Перелёшино Панинского района, где он вышел на пенсию начальником исправительной колонии № 3. Впрочем, это уже совсем другая история.
Александр Хальзев в браке со своей супругой уже почти 60 лет
Александр Хальзев в браке со своей супругой уже почти 60 лет
Источник: plus.moe-online.ru/paper/1314/11853
Людмила-С
Сообщения: 1502
Зарегистрирован: 24.01.2020

Эвакуация воронежцев во время войны

#19

Сообщение Людмила-С »

Natalia, очень интересные жизненные воспоминания. Спасибо.
Аватара пользователя
Евгения Григорова
Сообщения: 330
Зарегистрирован: 28.11.2019
Откуда: Москва

Эвакуация воронежцев во время войны

#20

Сообщение Евгения Григорова »

Про эвакуацию и труд на заводе - из воспоминаний моей мамы Климовой Валерии Васильевны:
«22 июня 1941 года собирались ехать в Сомово, услышали Молотова, что началась война. Мы с братом думали, что будет такая же война как с Финляндией, и никакого отношения к нам не имеет. Но взрослые сразу поняли, какая будет война. На улице все плакали, кричали. Скоро началась светомаскировка, очереди за продуктами, скупали все подряд Бабушка запасла только мешок бобов, несколько банок кабачковой икры и кг 2 кавказских конфет, больше ничего не успели. Начались бомбежки, стали прибывать раненые и беженцы из Минска и других городов. Разбомбили сад «Пионер», погибли дети, 2 девочки были наши знакомые.
В 1942 году я закончила 7 классов. Меня со школой отправили в Елань-Колено для прореживания свеклы. Работали целый день, с нами были 2 учительницы со своими детьми. Там жили в большом сарае, нам выдавали продукты из колхоза, готовили в общем котле. Нас было примерно 40 человек. Когда немцы подошли к Воронежу, нас эвакуировали, колхоз снабдил большими бидонами с медом, хлебом, сухарями, крупой. На какой-то станции нас посадили в «телячий» вагон с нарами, дело было летом, так что одежды теплой не было. Ехали 20-25 дней со многими стоянками, где готовили еду. С нами ехала и следила за нами одна из учительниц с дочкой. Много ехало эшелонов с беженцами. По пути, кажется, нас обязаны были чем-то из еды на станциях обеспечивать. В конце концов мы приехали в Омск. Нас определили в ремесленное училище при танковом заводе. Жили в общежитии. Выдали бушлаты и полуботинки, в которых мы ходили и зимой. Первые дни у нас были занятия – учили токарное дело. Потом только работали в цеху на разных станках, в 3 смены. В третью смену (ночную) глаза слипались. В начале мне досталось зачищать внутренние поверхности мин. Мины закреплялись и крутились на станках, а мы железными щётками драли их изнутри. Потом поставили на станок, и я точила втулки для стабилизаторов и сами стабилизаторы. Одну и ту же операцию. Все тосковали по родным. Нам было по 14-15 лет. Не надеялись встретиться с родными. Знали, что Воронеж захватили немцы. Одну девочку разыскал отец, военный, и прислал ей большую посылку – настоящее пальто, валенки и многое другое. Мы так ей завидовали. В Омске я поменяла свою юбку красивую на поллитровую банку морковного варенья. Ещё там торговали жареным пшеном.
Только потом я узнала про нашу семью, что она в начале 1943 года вернулась в разгромленный Воронеж из Хохла, куда угнали их немцы. Они не знали, где я, думали, что меня убили или угнали в Германию. К осени я вернулась в Воронеж и поступила в школу, пропустив год.»
Ответить