Размустов В.Б.

Известные воронежцы, почетные граждане Воронежа
Ответить
Аватара пользователя
Red Cat
Сообщения: 2294
Зарегистрирован: 07.12.2016

Размустов В.Б.

#1

Сообщение Red Cat »

Историк/политолог Владимир Размустов интересную биографию имеет:
На государевой службе
Бывший референт службы помощников президента Бориса Ельцина – о дне вчерашнем и сегодняшнем


Говоря словами из книги однокурсника нашего героя, небезызвестного в Воронеже политолога Павла Кабанова «Остров невезения», Владимир Размустов является «свидетелем и участником переломных событий истории». Выпускник воронежского истфака, аспирант, затем научный сотрудник академического Института США и Канады, стажер МИД СССР в Вашингтоне, Владимир Размустов в 1994-98 годах трудился в первой службе помощников Бориса Ельцина. После череды отставок «помощников-интеллектуалов» в 1997-1998 годах Владимир ушел из администрации «царя Бориса».

Работал менеджером и консультантом в федеральных политических и неполитических проектах.
Сейчас у Владимира Размустова появилось время и возможность для большого интервью, и «Берег» не упустил шанса расспросить нашего земляка.

Люди и обстоятельства

– В профессиональной жизни вам пришлось быть разным: ученым, чиновником, консультантом, менеджером… Но опыт помощи самому Борису Ельцину – это, пожалуй, самая яркая страница в вашей биографии?


– Откровенно говоря, сам я не мог представить, что буду работать в службе помощников российского президента. Для меня значимым, переломным событием в биографии стало поступление в «московскую» аспирантуру Института США и Канады АН СССР, о чем студентом ВГУ мог только мечтать.

Я могу себя назвать человеком, «который сам себя сделал» (американская фраза, среди многих прочих присутствует сейчас в нашем сегодняшнем языке). Но это только часть правды. Люди и обстоятельства тоже очень сильно мне помогали.

Конечно – и в первую очередь – родители. Отец – фронтовик, кандидат философских наук, доцент. Мама преподавала русский язык иностранным студентам на подфаке ВГУ. Оба родителя – выпускники историко-филологического факультета ВГУ в 1950-х и долгое время работали в нашем университете.

Конечно – школа. Сейчас – гимназия Кольцова. А когда я учился, она замысловато называлась – средняя школа №1 им. А.В.Кольцова с углубленным преподаванием ряда предметов на английском языке.

Интересно и студенческое время «золотого периода» исторического факультета ВГУ. Нам преподавали ученые-историки, имена которых сейчас увековечены памятными досками на улицах города: Загоровский, Немировский, Бенклиев. Под влиянием таких интереснейших личностей, как Анатолий Пряхин и Александр Медведев, я увлекся археологией. И по молодости – скорее не наукой, а атмосферой археологических экспедиций.

На кафедре специализации – новой и новейшей зарубежной истории – здорово повезло с научным руководителем Альбертом Сенчаковым, всегда ему благодарен – за тему по США. Пришел на новую кафедру, чем же заняться? А Альберт Григорьевич с ходу: «Ты с английским? Займись третьими партиями США».

На массовом уровне у нас знают только о двух американских партиях: республиканцы и демократы, «слоны» и «ослы» по символике. Но почему они так долго держатся на политическом Олимпе? Как меняются в соответствии со временем, в том числе и перехватывая идеи и людей у «третьих» партий и общественных движений?

В то время студентам можно было совершать «библиотечные» поездки в Москву на средства вуза. Ездил в историческую библиотеку (ГПИБ). Там и познакомился с книгами и периодикой Института США и Канады Академии наук. Из реально американских в открытом доступе были только издания компартии США. Потом, уже аспирантом этого самого ИСКАНа, я попал в святая святых советских библиотек, «спецхран», такой читальный зал, где можно было читать «идейно-враждебные» издания, к примеру, «Тайм», «ЮС ньюс энд уорлд рипорт», «Ньюсвик».

Такие были времена. На мир смотрели «глазами Сенкевича». Про происходящее в США или в Европе рассказывали по ТВ или писали книги «проверенные» советские ученые и журналисты-обозреватели. Запретность тоже подстегивала – любопытно было самому посмотреть за «железный занавес».

Поехал в Москву в Хлебный переулок (район Нового Арбата), где в старинном особняке и располагался ИСКАН – перед получением диплома разузнать насчет поступления в аспирантуру. Дошел до Владимира Печатнова. Это крупный специалист в области истории США и российско-американских отношений, сейчас один из «столпов» МГИМО. Показал дипломную работу, она понравилась. Хорошо, говорит, Воронеж на уровне. Видно, проникся симпатией, а потом понизил голос: «Поступать можете, конечно, но не пройдете». У меня на лице вопрос застыл, а он пояснил: «Есть указание сверху в такие академические институты, как наш, из провинции в аспирантуру не брать».

Советский застой; элита и Москва закрывались от провинции, от «свежей крови». Вцепились в кресла и хотели, чтобы так было вечно. Вам это ничего не напоминает из дня сегодняшнего?

Потом было два года преподавания в Воронежском педагогическом институте. На молодого специалиста, как водится, навалили массу «общественных поручений». Я даже и.о. декана по работе с иностранными учащимися некоторое время был. Руководство тогдашнего пединститута не стало мечту рушить, отпустило в аспирантуру. Опять люди и обстоятельства помогли.

Подробно отвечаю на главный вопрос нашего интервью «как вы, Владимир Борисович, дошли до жизни такой?», потому что если бы не было такого «воронежского периода» в моей жизни, не было бы и «московского».

Москва-транзит

Провинциалом я в Москве себя не чувствовал. В силу разных обстоятельств. Приехал уже состоявшимся человеком, в том числе и семейным.

А вот относительно Воронежа объясняться приходилось постоянно. «Где это, что это?» – «Родина русского военного флота, Петр I корабли строил». Смотрят в столице недоуменно. «Имидж», «узнаваемость» Воронежа, говоря на языке PR-специалистов, и в советские времена были не­адекватны богатой драматической истории региона и современной роли, хозяйственной, интеллектуальной. Это мое личное мнение, из опыта.

«Квартирный вопрос» Москву всегда портил. Я с семьей долго жил в Подмосковье, в Королеве. Электрички, станция Подлипки-дачные. «Осторожно, двери закрываются». А двери у электрички на этой станции в сторону Москвы утром уже с трудом закрывались. И обратно с Ярославского вокзала вечером то же. Накатался на всю жизнь. Тесновато – не то слово. Как сельди в банке, плотненько, 35-40 минут чистого времени на электричке. А потом еще в метро нырять. Полтора часа туда и обратно.

Но мне было очень интересно, и бытовые проблемы отходили на задний план. Институт США и Канады – это, конечно, прежде всего Георгий Арбатов. Ученый и политик, который этот институт и основал, пробил идею в ЦК КПСС. Несколько десятилетий работал в качестве советника первых лиц Советского Союза. Создатель отечественной школы американистики. Если совсем кратко, то такой академический институт призван был изучать Соединенные Штаты со всеми их плюсами и минусами и давать рекомендации советскому руководству. В очень сложное время советско-американских отношений. У американцев, конечно, тоже существовали подобные заведения — советологические центры. Но их количество было иное. У нас – только одно подобное учреждение, в которое я и затесался. Защитил кандидатскую диссертацию на тему прогнозирования в американской политологии. Приняли на работу уже в качестве научного сотрудника. Был последним стажером от нашего Института в посольстве СССР в США. Уехал в мае 1991 еще из Союза, а вернулся в марте 1992 уже в новую Россию.

Вашингтон как Воронеж

– Какое было первое удивление в столице Штатов?


– Вы не поверите, я сразу подумал, что Вашингтон очень похож на Воронеж. На контрасте с Москвой или Нью-Йорком, шумными перенаселенными мегаполисами. На Воронеж времени моего детства. Я, кстати, много времени проводил в одноэтажном частном секторе, у деда на Ремесленной горе, на Чижовке.

Вашингтон в той части, где я находился – спокойный, тихий и зеленый город. Как известно, там нельзя строить здания выше Капитолия, места работы американского парламента. Жилой комплекс посольства располагается немного выше района Джорджтауна. Вокруг – «одноэтажная Америка». С клумбами и травой перед домом, низким деревянным чисто символическим заборчиком, с тыквами на Хеллоуин, с креслами-качалками. При этом – дорогой район. К примеру, один из этих «домишков» миллионер Кеннеди снимал, когда был студентом…

И Белый дом совершенно не поразил размерами. Бесплатные экскурсии для всех желающих в определенные дни. Внутри тоже скромненько, и по размерам исторических комнат, и по оформлению.

При этом в начале 1990-х годов Вашингтон лидировал среди американских городов по числу убийств. Город условно поделен на четыре сектора, строился в свое время по плану. На северо-западе, в состоятельных районах, уровень преступности на нуле. Более бедные – восточные и юго-восточные районы, особенно афроамериканские кварталы. В новостях местных частыми были репортажи о перестрелках уличных наркобанд, в которых нередко гибли случайные прохожие. Разные уклады жизни никак не пересекаются, невидимая граница между ними.

Это я на себе проверил, ходил в нормальных районах один, в любое время суток. Чисто, зелено, безопасно. Малолюдно.

К концу 90-х достроили начатый еще в советские времена большой офисный комплекс нашего посольства, рядом с жилым. Из квартиры два шага, и в кабинет. А когда я приехал, то все положенные дипломатические отделы вместе с резиденцией нашего посла располагались в старинном по американским понятиям особняке в двух кварталах от Белого дома. Кстати, это известная история, еще в середине 80-х перекресток прямо рядом с советским посольством американцы назвали «Площадь Сахарова» (англ. Sakharov Plaza). Наши советские дипломаты каждый день натыкались на табличку с фамилией критика режима.

Был, конечно, инструктаж у представителя КГБ в посольстве. В первые дни моего появления там. Конечно, знали, что от ИСКАНа кого зря не присылают. Поэтому – короткое знакомство с добродушно расположенным «чекистом». И в конце разговора шутливо-отеческое наставление: «Стажер – птица вольная. Будете работать над заданиями вашего руководства, по плану стажировки. Ходить везде самостоятельно. Но надо быть начеку. Вы молодой, перспективный, вами может заинтересоваться американская разведка. Вербовать могут, девушки красивые на улице подойдут…»

– И как, подходили?

– Нет, за 8 месяцев так и не подошла ко мне на улице красивая шпионка. У меня был дипломатический статус и такой ценный документ, наподобие банковской карточки, с фотографией, фамилией и магнитной лентой – tax exemption card. Освобождение от всех налогов. Пошел за продуктами, предъявил на кассе, минус налоги от цены покупки. Конечно, все наши, работающие за границей, в том числе и я, прижимисто расходовали зарплату в долларах. Экономическая ситуация на родине была тяжелой. А пластик этот служил и удостоверением личности. Я по нему в саму библиотеку Конгресса записался, одну из крупнейших библиотек мира.

Там и помимо девушек было чем заняться. И бытие на дипломатической территории тоже обязывало. Монашеский образ жизни у стажера тогда был; дипломаты, конечно, с семьями, соседи в корпусах жилого комплекса.

А если серьезно – я стажировался в Штатах на деньги своего государства. С соответствующим статусом. И самоощущение было соответствующее, я чувствовал государство за спиной.

Моих открытий Америки было много. Еще, например, одно – поразила открытость «народных избранников». Мы избрали другую модель – охрана, пропуска, боковой вход для посетителей. В американский Конгресс вход свободный, нельзя препятствовать избирателю-гражданину. Зайти, к примеру, пожать руку своему конгрес­смену проездом по делам или будучи туристом в Вашингтоне. Конечно, есть меры безопасности в виде металлической рамки, фейс-контроля и досмотра вещей. Прошел контроль – и дальше свободен в своих перемещениях. Опять же лично на себе проверил. Поскольку одной из обязанностей было собирать в Конгрессе информационно-аналитический материал для ИСКАНа. Стенограммы, иные материалы заседаний комитетов, парламентских слушаний и прочее. Ксерокопии самых последних по времени, свежих, выкладываются в свободном доступе в помещении для посетителей каждого комитета обеих палат американского парламента. Для журналистов, аналитиков и просто активного гражданина, которому почему-то нужно это почитать. Вот я и ходил по интересующим институт комитетам, собирал кипу бумаг.

Нет материалов последних слушаний – спрашиваешь парламентского сотрудника, он отвечает: «извините, не успели размножить, зайдите через час».

Без вопросов о том, кто ты, зачем ты. Конечно, акцент выдавал иностранца. Просто из любопытства могли спросить: «а из какой вы страны?» Поскольку простые американцы узнали новое для себя в период перестройки о нас, «Горбачев, матрешка, икра, водка», то, чтобы избежать разговоров на такие темы, я отвечал: «болгарский исследователь». – «Ага, хорошо. Вот материалы комитета, которые вы спрашивали. Приятного вам дня». – «Вам тоже».

Вот такая открытость избранного на реальных выборах парламента.

Вообще, в США есть такое соотношение свободы и ответственности, которое к нашему социуму неприменимо до сих пор. К этому они шли своим путем. «Твоя свобода заканчивается там, где начинается моя свобода». Трудно объяснить, как это работает в повседневной жизни, надо много примеров приводить.

Просто они такие, а мы такие. Мы разные. «Два мира, два образа жизни», как писали советские журналисты-международники. Антиамериканизм сейчас становится русской национальной идеей. Это неправильно. Проходило наше поколение уже – страна «во враждебном окружении». Это выдает какую-то нашу ущербность, низкую самооценку. Зависть к богатому соседу. Никто нам не мешает сосредоточиться на своих делах, быть эгоцентристами и прагматиками.

Первый справочник

– Пообвыкнув в Конгрессе и возле Белого дома, вы потом сразу и шагнули в Кремль?


– Я вернулся из Штатов в другую страну и в другой уже институт. Главная особенность такого феномена, как ИСКАН в советское время, а именно монополия на владение информации об Америке, конечно, была утеряна. У российской науки начались большие финансовые проблемы. Но, естественно, сотрудники такого института оказались востребованными в новых российских реалиях. Николай Сванидзе, Владимир Лукин... Эти и другие имена не нуждаются в представлении. Разными, кстати, политическим силами оказались востребованы. Сергей Малашенко вместе с Гусинским создавал НТВ. А упомянутый уже Андрей Кокошин – «Единую Россию». Кто-то патриотам-державникам интеллектуально помогал.

Моим следующим местом работы стал «Российский общественно-политический центр» (РОПЦ). Его создали на волне демократических преобразований в стране в 1991 году распоряжением Ельцина – для «обеспечения практического взаимодействия общественно-политических объединений и организаций с органами государственной власти и управления Российской Федерации». Ну, а первые шаги – поддержка возникающих тогда партий. Всех – белых, красных, зеленых. О финансировании и не думали, в сложное в экономическом плане время. РОПЦ была передана часть зданий ЦК ВЛКСМ. В центре Москвы, напротив Политехнического музея. Выделяли зарегистрированным по закону партиям по несколько комнат на льготных условиях аренды, намного ниже, чем в среднем по городу. В качестве таких «квартирантов» были также общественные объединения ветеранов-афганцев и пр. Постепенно, не без проблем, старались сделать РОПЦ «площадкой для диалога» между властью, экспертами, партиями и общественниками. Я, кстати, составил один из первых справочников по российским партиям. Поставил перед собой задачу хотя бы примитивно описать 30 партий, наиболее известных. Справочная информация – ФИО руководящих лиц, как точно называется, где точно размещается, структура по уставу, наличие программы. Общая численность партий в России в 90-е прошлого века – для книги рекордов Гиннесса. Время романтической демократии, динамичное.

Вскоре в РОПЦ гендиректором был назначен Георгий Сатаров:

– Пойдете со мной в администрацию работать, в службу помощников?

– А почему бы и нет?

Царю – в помощь

Перед тем как Георгий Александрович сделал мне предложение, от которого я не мог отказаться, была моя аналитическая записка о госполитике по развитию институтов гражданского общества, включая партии. Писал по его поручению, обсудив предварительно ключевые моменты. Эти предложения вошли в послание президента Федеральному Собранию 1994 года. Причем реализация практических мер и принятие законов соответствующих, тогда озвученных, сильно растянулась во времени. Закон о партиях, например, был принят уже при другом президенте, в начале XXI века.

– В чем был тайный смысл этой службы?

– Время, когда новые люди оказались востребованы – это время после известных трагических событий октября 1993 года в Москве, силовых столкновений президента и Верховного Совета, принятия действующей Конституции, первых выборов первой Государственной Думы.

Итак, в 1994 на Старой площади располагалась администрация, а в 14 корпусе Кремля рабочий кабинет Бориса Ельцина, его секретариат, служба протокола, пресс-служба и помощники. Юрий Батурин – помощник по национальной безопасности, будущий космонавт. Дмитрий Рюриков – по международным делам, кадровый дипломат. Александр Лившиц – по экономике, будущий министр финансов, недавно, к сожалению, ушедший от нас. Мой «шеф», Георгий Сатаров – по взаимодействию с парламентом и по политическим вопросам. Потом появился Михаил Краснов – помощник по правовым вопросам, был сначала референтом, как и я, вырос на наших глазах. С Михаилом я поработал потом год где-то, после отставки Сатарова в 1997-м. Пресс-секретари президента чаще сменялись. В период моей работы – трое. Группу спичрайтеров президента возглавляла Людмила Пихоя. В круг таких людей я как-то и затесался. Тогда помощники были самостоятельны в выработке, принятии и доведении решений. Уникальность нашей службы была в том, что все бумаги от нас шли напрямую Ельцину. Конечно, большое психологическое напряжение, ненормированный рабочий день, да и выходные, праздники тоже часто были рабочими.

Ну, а смысл, о котором вы спросили, один – обеспечение исполнения полномочий президента Российской Федерации. И для наших соотечественником должно быть все равно – кто как расселся, кто кому бумажки носит. Понятно, что у президента полномочий много, особенно по нашей Конституции. Понятно, что ему помогают в процессе принятия решений. Но окончательно решения принимает он, в этом его ответственность, в том числе и перед историей. Остальные – государственные служащие, чьи имена и не должны быть известны широкой публике, разве что специалистам, журналистам.

Наш небольшой аппарат помощника президента отвечал за вопросы взаимодействия института президента с обеими палатами Федерального Собрания. Законодательного в первую очередь. И за подготовку проекта посланий президента. Это взаимосвязано, поскольку ежегодное «послание нации» – а здесь в Конституции мы явно заимствовали американский опыт – формально является обращением президента к парламентариям. Документом практической политики. Прежде всего – это перечень законодательных инициатив, которые президент намеривается осуществить в ближайшее время. Вот с прохождением этих инициатив было достаточно трудно. Сейчас мало кто помнит, что Совет Федерации избирался, что в Государственной Думе наряду с партиями важную роль играли так называемые «одномандатники». Сначала 9, а потом 12 партийных и депутатских объединений было в первой Госдуме 1993-95 года. Практически все имеющиеся на том момент в обществе политические настроения были в российском парламенте представлены. Президентского большинства не было. Неуправляемая демократия, сейчас бы сказали.

– А как вам нынешней период управляемой демократии?

– Я практик. В силу этого подробным политологическим анализом не занимался. Но как гражданин право на свое мнение тоже имею. Тем более, многие сейчас страдают «выпадением памяти». Кто сейчас так много говорит о плохих или «лихих» 90-х? Тот, кто тогда вначале был «никем», а благодаря 90-м стал «всем», в политике либо в бизнесе. Зачем нужна пугалка? Чтобы нынешнее их положение никто не оспаривал. Как в народе говорят: «Кто раньше встал, того и тапки». А молодым ребятам с умом и амбициями остается идти в наемные работники – лучшее, на что они могут рассчитывать.

Все та же штатная оппозиция в вечной позиции при власти, и ответственности никакой, и деньги идут. Патриархи – Зюганов, Жириновский. Сколько можно жевать одно и то же.

Четыре послания президента Ельцина, в подготовке которых я принимал участие, были посвящены укреплению государства, «порядок во власти – порядок в стране».

– Сейчас наше государство стало сильным. Вопрос – для чего?

– Прежде всего для самого себя. В народе понимают, что наверху процесс идет по детской загадке: «А и Б сидели на трубе, А упало, Б пропало…» Кто там сегодня на трубе?

Люди, растерявшиеся в дне сегодняшнем, склонны искать «золотой век» или в прошлом нашем советском, или в будущем. Вот «добрый царь» разберется с боярами лихими да толстосумами, и до нас, сирых, очередь дойдет, будет и нам народное счастье. Тока погодить надо. И это уже было в нашей богатой истории.

Нужна «свежая кровь» в политике, из регионов. Нужны новые люди и новые идеи. И реальная конкуренция на реальных выборах.

© 2011, Газета «Берег»
bereg.vrn.ru/10738.html
grm3
Сообщения: 4639
Зарегистрирован: 17.11.2016

Размустов В.Б.

#2

Сообщение grm3 »

Отец Бориса Владимировича - Борис Антонович Размустов - родился в 1925 году, член КПСС с 1945 года. Участвовал в боях на Ленинградском фронте.
Закончил историко-филологический факультет ВГУ в 1951 году, диплом с отличием.
Доцент кафедры философии, кандидат философских наук ВГУ.
Ответить