100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#1

Сообщение grm3 »

Универсальный профессор Николай Бурденко

Поскольку квалифицированных педагогов в университете на первых порах не хватало, Николаю Ниловичу Бурденко пришлось временно преподавать еще нервные болезни, судебную медицину, гигиену, кожные и венерические болезни.

«Универсальный профессор», — говорили о Бурденко студенты.
3.jpg
3.jpg (9.54 КБ) 6510 просмотров
Для своей клиники Николай Нилович Бурденко выбрал усадьбу и лечебницу «Николаевской Общины Красного Креста», главное здание которой сохранилось до сих пор (на углу улиц 9 Января и Ф. Энгельса), В главном каменном трехэтажном здании усадьбы Общины, в хирургическом отделении лечебницы на 60 коек расположилась клиника. Здесь была готовая обстановка хирургического отделения с хорошей операционной, хирургическим инструментарием, а также мебелью, кроватями и бельем. Профессор жил в деревянном флигеле-пристройке при больнице; в одном из флигелей помещался склад клинического имущества и жил персонал; еще один флигель вскоре был занят больными. Имелись своя кухня, баня, прачечная, сараи, конюшни.

Первая лекция читалась глубокой осенью 1918 г. в неотапливаемом помещении амбулатории, где спешно была поставлена железная печка-буржуйка. Расхаживая вокруг нее и согревая руки, Николай Нилович излагал жадно слушавшим его студентам основы хирургии. В дальнейшем аудитория кафедры была организована в церкви Общины.

1920 г. Обвалился потолок в главном здании лечебницы Общины и клиника была вынуждена передислоцироваться в деревянный флигель, так называемый «серый домик», где можно было разместить лишь 25 коек. Усилиями Николая Ниловича кафедре было отдано помещение бывшей больницы для воспитанников кадетского корпуса. Это здание, каменное, в 3 этажа, которое до войны располагалось напротив теперешнего главного здания ВГМА, именовалось затем 4-й городской больницей. Здесь был основан филиал на 50 коек, который назывался «ортопедическим» или «травматическим», им заведовал В.И. Бобров. Здесь же с самого начала была устроена и аудитория на 120 мест, где читались лекции.

Примерно в это же время Н.Н. Бурденко переменил своё местожительство - переехал в квартиру на ул. Неёловской (теперь ул. Пятницкого), в доме № 69, на втором этаже. Дом этот, двухэтажный, из красного кирпича, сохранился и до сего времени. Он стоит сразу после здания 37- й школы. Здесь Николай Нилович прожил до своего отъезда в Москву в 1923 г.

Из книги Н.В.Бобровой «История кафедры факультетской хирургии»:
Материальное обеспечение профессоров ВГУ 1919/20 г.
Ф. И. О. Бурденко Николай Нилович, 42 года.
Должность — профессор университета.
Семейное положение — женат.
Жалованье — 8000 руб., 96 000 руб. в год.
Расходы: а) на пищу — 6000 руб.; б) на одежду и обувь — 3000 руб.; в) на бытовые услуги — 1000 руб.; г) на удовлетворение умств. и эстетич. потребностей — 2000 руб.
Квартира — казенная, одна комната 3x8 аршин.
Отопление — печью, вода — ведрами.
Температура зимой 1919 г. — 4 градуса.
Расход дров — 60 пудов.
Освещение — электрическое.
П. Туалет — нет.
Условия питания — паек врачебный.
Продукты приобретались — всяческими способами.
Рабочие часы в день — 15 часов.
Отпуск — не было.

Из фондов музея истории ВГУ:
Профессор Н.Н.Бурденко — для рабочих
В связи с предстоящим отъездом из Воронежа профессора Н. Н. Бурденко нельзя обойти молчанием тот факт, что, являясь выдающейся научной величиной, профессор Бурденко был вместе с тем крупным медицинско-общественным работником, пришедшим своими научными познаниями и энергией на помощь рабочему классу.

В 1918 году, когда почти все профессора определенно отрицательно относились к рабочим организациям, мы видим профессора Бурденко активным работником союза больничных касс Воронежской губ. и Воронежской общегородской больничной кассы.

Будучи официально главным консультантом указанных рабочих организаций, проф. Бурденко фактически был руководителем дела оказания медицинской помощи мирным трудящимся массам. И если это дело было поставлено в то время на должную высоту, то большая заслуга в этом принадлежит проф. Бурденко.

Обремененный работой по университету, принимая близкое участие в практической работе страховых органов, проф. Бурденко все-таки находил возможным сотрудничать в издававшемся тогда журнале.


Ну, Нилыч, ты нам удружил!
Какой злой дух в тебя вселился?
Так дружно, долго с нами жил
И вдруг Москвой теперь пленился.
Недаром ректор, наш отец,
Сказал однажды: «Эх, Воронеж,
Ведь ты Бурденку проворонишь...».
И... проворонил наконец.
Чего тебе недоставало?
Любви, почёта было мало?
Так нет. Завиден твой удел:
Ты нас пленить давно сумел.
Вокруг тебя сияет слава,
От всех: «Спасибо!», «Исполать!»,
Восторг, хвала тебе – и право,
Чего ещё тебе желать?..
Но ты летишь в иные страны,
К другим стремишься небесам, –
И, мастерски лечивши раны,
Теперь нанёс ты рану сам.
Нам и обидно, нам и больно,
И плачет, и скорбит невольно
Осиротевший факультет:
«Бурденко был, Бурденки нет».

Источник: газета «Коммуна» | №79 (26723) | Пятница, 6 октября 2017 года
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#2

Сообщение grm3 »

1918 год
Воронежский государственный университет сегодня, 12 ноября, открывает свою научную деятельность. В 6 часов вечера (по новому времени) начинается чтение лекций. На юридическом факультете в главном здании университета (бывший кадетский корпус) сегодня, в 6 часов вечера, открывает курс своих лекций профессор Невзоров. На историко-филологическом, физико-математическом факультетах чтения лекций открываются также в этот день. На медицинском факультете амбулаторный прием больных по глазным болезням начинается сегодня же, а также чтение лекций по отдельным предметам. Приветствуем воронежцев с государственным университетом, а рассадник высшей науки — с началом занятий. В добрый час!

«Известия Воронежского губернского исполнительного комитета Совета рабочих и крестьянских депутатов».

------------------

Перевод в Воронеж Юрьевского университета был заметным событием в жизни города. В Воронеже появилось много новых людей: профессоров, преподавателей, студентов. Они сильно отличались от тех юношей и девушек, которые поступили в университет уже в Воронеже. Юрьевцы демонстрировали аристократические манеры и верность старым традициям, ходили в студенческих тужурках и фуражках с голубым околышем, носили усики. Расшаркивались перед профессорами и прикладывались к ручкам их супруг. Вечерами студенты гуляли в Семейном саду (ныне сад Дома Офицеров), и тогда аллеи цвели голубыми околышами и петлицами тужурок.

Из воспоминаний А.А.Русановой

------------------

Первоначально я поступил на медицинский факультет, но поскольку посещение лекций было свободным, то помимо этого ходил на лекции и исторического, и физико-математического факультетов. Приемных экзаменов тогда не было. Они появились позже. Принимали всех, требовалось только написать заявление. Первую лекцию я услышал как раз на физмате 12 ноября 1918 г., в первый день занятий Воронежского университета. Сессий не было. Экзамены сдавали по индивидуальной договоренности с преподавателем. Это было гораздо лучше, чем сейчас, потому что, если студент шёл на экзамен, то с основательными знаниями. И «проваливались», надо сказать, очень редко. Что же касается пересдачи, то некоторые преподаватели принимали повторные экзамены только через год. Например, профессор математики П.П.Граве предлагал прослушать провалившемуся студенту курс еще раз. И вообще требования были жесткими. Знания оценивали по трехбалльной системе: «неудовлетворительно», «удовлетворительно» и «весьма удовлетворительно». И получить «весьма» было трудно.

Из воспоминаний М.В.Федосеева

------------------

Платон Платонович Граве проработал в Юрьевском университете до 1918 г. ординарным профессором чистой математики. Накануне первой мировой войны отмечался 25-летний юбилей его научной и педагогической деятельности. Являясь патриотом своей Родины, П.П.Граве спокойно воспринял не только Февральскую, но и Великую Октябрьскую революцию, в чем ему, несомненно, в большой степени помогла его жена - Александра Евгеньевна. Я хорошо запомнил (мне было тогда 13 лет), как отец сказал, узнав о Февральской революции: «Ну, что же, народ увидел, что царь не справляется с управлением государством, и правильно сделал, что сверг его».

Из воспоминаний И.П.Граве

------------------

1919 год
В период прихода белых пребывание университета в Воронеже было под сомнением. Мамонтов вызвал к себе ректора и нескольких профессоров-юрьевцев и предложил им считать себя гостями в Воронеже, так как они заняли кадетский корпус, который нужен «единой, неделимой» для воспитания офицеров. Студентов распустили, занятия прекратились, жалованье перестали платить.

Вскоре после освобождения Воронежа в город приехал нарком здравоохранения Семашко. Тогда же медицинский факультет взял на себя борьбу с эпидемией тифа, а летом - и холеры. Все профессора-медики в свободное от учебных часов время работали в бараках и на подворных обходах, так как 46 городских врачей с работой этой справиться не могли.

Весной профессора, их семьи и преподаватели университета стали получать так называемый большой паек. Выдавали хлеб, пшено, подсолнечное масло, иногда битых кур или воблу, яичный порошок, сухую картошку. Вместо сахара - сухофрукты. При экономном расходе хватало на месяц.
Из воспоминаний А.А.Русановой.

Источник: газета «Коммуна» | №77 (26721) | Пятница, 29 сентября 2017 года
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#3

Сообщение grm3 »

1921 год
Профессор Борис Михайлович Козо-Полянский
7.jpg

Моя работа в ВГУ началась с весны 1920 г. ... Я жил в то время в СХИ, и единственный способ сообщения с городом - попросту пешком по шпалам. Приходилось путешествовать во всякую погоду, нося с собой из СХИ книги, модели, таблицы и т. д. Меня прозвали профессором-улиткой или «сумчатым» профессором, потому, что я ходил с сумкой или мешком. Кафедра систематики растений тогда располагала одной комнатой... Комната была темная, сырая, с мрачными бурыми обоями... Из учебников имелся один экземпляр по систематике Варминга из библиотеки бывшего кадетского корпуса. От корпуса же осталось несколько старинных микроскопов и примитивных таблиц для средней школы.

Студентов-биологов было человек 7 или 8, так что на тесноту жаловаться не приходилось... Персонал кафедры был такой: профессор, ассистент (впоследствии профессор пединститута Лащевская) и сторож.

Надо, однако, признать, что маленький персонал взялся за дело ретиво. В 1920 г. был прочитан большой курс высших растений, материалы которого в 1921 г. были выпущены отдельной книгой. На Первом геоботаническом съезде (Москва, 1921 г.) кафедра сделала два доклада, а на Первом Всесоюзном ботаническом конгрессе (Ленинград, 1921 г.) — 5 докладов.

Из воспоминаний Б.М. Козо-Полянского

------------------

1922 год
Студенткой университета я стала в двадцать втором - приняли меня на математическое отделение педфака. Потом уж, после окончания его, досдавала экзамены физического цикла. Учиться было легко: все-таки гимназию я кончила в 1918 г. с золотой медалью. Да и потом, переехав из Орла в Калач, работала в школе. Правда, преподавала немецкий и французский языки - гимназического образования на это хватало.

Интересными были лекции по матанализу Николая Петровича Самбикина, воспринимались они легко. Физику читал профессор Н. А. Сахаров. Николай Александрович приехал в Воронеж из Юрьева. Там он учился у профессора Садовского, потом работал ассистентом в Юрьевском университете, где сдал магистерский экзамен. И уже в Воронеже был утвержден в звании профессора. Какое-то время Сахаров был единственным преподавателем-физиком в ВГУ. Да и вся кафедра физики состояла из трех человек - уборщицы Саши Асламовой, лаборантки Евгении Карловны Вемстрем и самого Сахарова.

Единственным пособием для студентов был учебник Зилова. Николай Александрович придерживался этого учебника, излагая материал предельно ясно и точно. Более того: иногда Сахаров подходил к доске и писал на ней необходимое определение. Порой возникало ощущение, что Николай Александрович не читает лекции, а записывает их на доске. Признаться, меня удивляло, зачем профессор это делает, и только потом я поняла: Сахаров, прекрасный педагог, знал, что в аудитории немало не слишком грамотных студентов, и хотел, чтобы все, сказанное им, было точно воспроизведено в тетрадках. Недаром записи лекций профессора Сахарова у большинства студентов были исчерпывающе точны.

Из воспоминаний Н.Е.Марковой

Источник: газета «Коммуна» | №81 (26725) | Пятница, 13 октября 2017 года
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#4

Сообщение grm3 »

1923 год
В 1923 г. впервые в учебных заведениях нашей страны были введены вступительные экзамены. О том, как они проходили в университете, доцент физмата Н.П.Самбикин шутливо рассказал в своем знаменитом «Избиении младенцев». Но мы, многочисленные абитуриенты, разумеется, этих впоследствии известных всему ВГУ стихов не знали. Мы с утра до вечера просиживали на экзаменах.

Надо сказать, конкурс был в том году большой, и экзамены нередко продолжались допоздна. Я, например, сдавал обществоведение в двенадцатом часу ночи. Но такие помехи никого из нас не смущали: мы готовы были преодолеть любые трудности, чтобы попасть в университет. И, увидев свою фамилию в числе принятых, я очень обрадовался/

Из воспоминаний Ф.Г.Пономарева

------------------

Исполбюро профсоюза ВГУ при Доме пролетарского студенчества открывает столовую. Пользоваться обедами имеют право все студенты и члены профсоюза.

Обеды будут двоих сортов: один обед будет состоять из мясных щей и каши, а второй – из мясных щей, жаркого и фунта хлеба. Первый обед будет стоить в месяц 3 руб. золотом, второй – 4 руб. 50 коп.

«Воронежская коммуна», 22 августа 1923г.

------------------

1925 год

В село Хреновое Воронежского уезда приехали на каникулы учащиеся госуниверситета и рабфака, которые первым делом приступили к ликвидации неграмотности. В селе организован кружок общества «Долой неграмотность». Проводится работа по переучету неграмотных, и в ближайшее время будет приступлено к занятиям.

Гребенников. «Воронежская коммуна», 11 января 1925г.

------------------

Пролетарское студенчество Воронежского университета на днях прислало к нам своих артистов. Артисты удивительно удачно подобрали номера для постановки, ставили живую газету «Синяя блуза».

Красноармейцы остались очень довольны газетой. Теперь в казарме можно часто слышать разговор о ней. «Почаще бы ездили к нам эти товарищи. После них как-то с охотой к занятиям приступаешь», — говорят красноармейцы.

Я. По-в. «Воронежская коммуна», 16 апреля 1925г.

------------------

Стипендию нам положили червонец. Его хватало на неделю, потому после лекции мы ходили на Воронеж-Курский разгружать уголь. За разгрузку вагона получали 10 руб. Работа была тяжелой. Правда, мы стали нравиться девушкам — глаза наши поблескивали от антрацита, а ресницы приобретали жгучий черный цвет.

Шутки шутками, а работать пришлось все годы учебы в университете. Был библиотекарем-книгоношей на заводе им. Ленина, заведующим библиотекой, завклубом им.Ленина, инструктором облсовпрофа. Учебе это не мешало — занимался хорошо.

С благодарностью вспоминаю своих профессоров Сергея Васильевича Иванова, Василия Ивановича Каплинского, Александра Матвеевича Бескровного, Павла Леонидовича Загоровского. Первую лекцию Павел Леонидович всегда начинал так: «Психология — это наука о душе…».

На всю жизнь сдружил меня университет с Михаилом Борисовичем Храпченко. Правда, было это уже позже, в 1929 г., когда я в качестве выдвиженца работал на кафедре литературы.

Из воспоминаний В.Ф.Пименова

------------------

Быт наш был чрезвычайно скромным. Одевались просто — синяя блуза, черная юбка, сандалии. У ребят — косоворотки, редко кто ходил в костюме. Жила в студенческом общежитии по Петровскому спуску. В комнате нас было 23 человека. Обстановка — железные кровати без матрацев и постельного белья, тумбочки и несколько табуреток.

Общего стола в комнате не было, так как его просто некуда было поставить. Койки стояли впритык друг к другу, только между койками был узкий проход. Вместо стола пользовались тумбочками. Умывались тут же в комнате, над ведром.

Все студенты, жившие в общежитии, получали стипендию. Студенты, жившие дома, считались материально обеспеченными и стипендии не имели. Те из нас, кому родители присылали немного денег, питались в студенческой столовой. Для большинства же столовая считалась дорогим удовольствием. Поэтому мы создавали специальные коммуны: человек 60—70 вносили деньги в общий котел и готовили обеды сразу на всех. Для этого ежедневно назначали 5—6 дежурных, которые вставали в четыре-пять утра, шли на рынок и покупали продукты. Наше неизменное меню — суп и каша. По праздникам на второе готовили картофель — в будничные дни не хотелось тратить время на чистку картошки.

Даже при таком режиме денег не хватало. Тогда мы шли к нэпману, торговавшему хлебом, и брали хлеб под будущую стипендию. Хозяина магазина между собой звали «пауком». Получив стипендию, расплачивались с «пауком» (разумеется, с процентами). Когда кончались деньги, питались только хлебом, а вместо чая пили овсяное толокно с сахаром. Было очень вкусно и сытно!

Из воспоминаний Е.В.Ненаховой-Рогожиной

------------------

Источник: газета «Коммуна» | №83 (26727) | Пятница, 20 октября 2017 года


Бюро университетской комсомольской ячейки. 1926 г.
Вложения
VGU191112222.jpg
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#5

Сообщение grm3 »

1928 г.
Очень редко встречаются собственные кухонные принадлежности, как, например, сковородки и кастрюли. Очень редко также встречаются и другие хозяйственные принадлежности как, например, тазы, молотки, ножницы <...> Пальто часто заменяет тёплое одеяло <...>

Часы наручные и карманные из 221 человека имеют всего 63 человека. Собственных книг имеется сравнительно немного – учебников – 398, других книг – 785.

Каноников А. Имущество студентов. Материальное положение студентов Воронежского университета. Воронеж, 1928 г., с. 44-48.

------------------

Вместе с Юрьевским университетом прибыла в Воронеж уникальная коллекция произведений искусства. Были в этой коллекции произведения и античного искусства, и более поздних веков. Помню великолепный мраморный бюст Александра I работы Федора Шубина. Располагалась эта коллекция на хорах актового зала. Ведал всем этим богатством Беззубцев (увы, имени и отчества не помню), человек средних лет, весьма сдержанный. Кстати, именно Беззубцев создал в те годы в университете кукольный театр, выступавший не без успеха в городе и на наших вечерах.

Из воспоминаний Н.Е.Штемпель.

1929 г.
На литературно-лингвистическом отделении в 1928/29 учебном году работали знающие люди, с основательной филологической подготовкой. Среди них хорошо помню профессора Алексея Михайловича Путинцева, много сделавшего в изучении и популяризации наследия Кольцова и Никитина. Профессор Илья-Павлович Плотников читал фольклор и русскую литературу XVIII в. Навсегда запомнил преподавателя Ивана Васильевича Автократова, крупнейшего знатока немецкого языка, переводчика, кажется, «Фауста». Добродушнейший старик, умелый педагог, сердечно относящийся к молодежи и терпеливо разъясняющий тонкости произношения того или другого звука немецкого языка...

Начиная с 1929 г. стали появляться на отделении преподаватели нового поколения — преимущественно по истории русской литературы XX в., советской литературе, а также по литературе зарубежной. Среди них М.Б.Храпченко, Ю.И.Данилин, Д.И.Еремин, Л.И.Тимофеев. Их приход существенно оживил работу отделения.

Так, Дмитрий Иванович Еремин вел курс литературоведения и семинар по методологии литературоведения. Навсегда запомнились лекции Леонида Ивановича Тимофеева, нештатного лектора университета. Леонид Иванович читал курс по истории русской литературы XX в. для выпускников-четверокурсников. Я тогда учился на III курсе, но решил прослушать лекции Тимофеева. Леонид Иванович свободно, живо преподносил сложный материал, часто наизусть читал стихи, иногда (для сравнения) и на европейских языках.

Юрий Иванович Данилин вел зарубежную литературу. Он свободно владел несколькими европейскими языками. И внешность Юрия Ивановича была совершенно европейской, что по тем временам довольно редкое явление.

Михаил Борисович Храпченко в 1929 г. возглавил литературно-лингвистическое отделение педфака. Под его руководством и при непосредственном участии прошла перестройка всего отделения. Михаил Борисович вел семинар, посвященный Н. В. Гоголю. В этом семинаре занимался и я на II курсе.

Остался в памяти и Осип Мартынович Бескин. Широко образованный, знаток живописи, он своим энтузиазмом вдохновлял окружающих. Читал Осип Мартынович курс советской литературы, а ассистентом у него был четверокурсник Лев Плоткин (впоследствии профессор Ленинградского университета). Лекции свои О.М.Бескин читал превосходно, с большим подъемом, целенаправленно, заостренно — они воспитывали, идейно закаляли, учили пониманию сложности жизни, прививали интерес к современности. Помню блестящее выступление Осипа Мартыновича в Доме труда (на проспекте Революции), посвященное памяти Владимира Маяковского. Это было сразу же после гибели поэта.

Из воспоминаний Н. И.Пруцкова

------------------

Летние каникулы 1928 г. я проводил дома, в Ельце. Неожиданно получаю телеграмму из Воронежа: «Приезжайте. Сент-Илер». Вернулся в университет. Константин Карлович предлагает участвовать в экспедиции по Дону — от Воронежа до Богучара. В поездку собираются помимо самого профессора его сын инженер, Вера Ивановна Бухалова — ассистентка профессора.

И вот мы отправились в путь. Надо сказать, что все вопросы материального обеспечения подобных экспедиций решались просто и демократично. Профессор брал в бухгалтерии университета определенную сумму денег (рублей 40—50), сам решал, как их израсходовать (наем лодки, покупка продуктов), и потом отчитывался за расходы. Помню, когда я порвал брюки, Константин Карлович торжественно купил мне в ближайшем магазине новые, а в отчет скрупулезно внес запись: «Куплены К. Скуфьину хлопчатобумажные брюки». И для бухгалтерии этих записей было достаточно.

Та летняя экспедиция мне запомнилась надолго. И не потому, что однажды, размахнувшись сеткой «цеппелин» для сбора планктона, я упал в воду и меня потом дружно вытаскивали. И не потому, что у одной из полуплотин на Дону (были тогда такие — у одного берега до середины, а чуть ниже — от другого берега тоже до середины: течение возле таких плотин довольно быстрое) мы перевернулись и всей экспедиции пришлось спасать лодку и нехитрое наше имущество, а потом выбираться с помощью веревок на берег. Вспоминаю я эту поездку потому, что была интересная работа, прекрасный коллектив. И не забыть ночных костров (если была хорошая погода, ночевали прямо на берегу, без палаток — их у нас просто не было), бесед с Константином Карловичем, Верой Ивановной, деликатного, ненавязчивого обучения нас, молодых.
Из воспоминаний К. В. Скуфьина
Храпченко.jpg
222 copy.jpg
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#6

Сообщение grm3 »

1930 г.
Дело краеведов
1920-е годы справедливо считают «золотым десятилетием» отечественного краеведения. В Воронеже признанным лидером местных исследователей в эти годы был С.Н.Введенский.

С.Н.Введенский.Сергей Николаевич Введенский родился 26 сентября 1867 года в селе Телелюй Таволжанской волости Липецкого уезда Тамбовской губернии (ныне Грязинский район Липецкой области) в семье священника. В 1887 году, по окончании Тамбовской семинарии, как один из лучших воспитанников был направлен в Московскую духовную академию. Здесь он получил разностороннее образование и приобрел знание двух древних и трех современных языков.

В 1891 году С.Н.Введенский окончил академию и за диссертацию «Мессианское значение искушений Господа диаволом в пустыне: «Опыт догматико-экзегетического исследования» утвержден в степени кандидата богословия.

В октябре того же года Сергей Николаевич был назначен преподавателем русского языка духовного училища в Задонске Воронежской губернии. С февраля 1892 года он стал еще и учителем церковного пения. С 1910 года – инспектор народных училищ по Задонскому и Землянскому уездам, статский советник.

Первые публикации С.Н.Введенского относятся ко времени его учебы в семинарии. Статьи по истории Тамбовской епархии XVII-XVIII вв. появляются на страницах местных «Епархиальных ведомостей» и в изданиях только что учрежденной ученой архивной комиссии (1883-1887).

Несколько статей богословского содержания были напечатаны в период его учебы в академии.

События 1917 г. внесли кардинальные перемены в жизнь С.Н.Введенского. В 1918-1919 гг. он занимал должность директора гимназии в Задонске, а в 1919 г. переехал в Воронеж, где был избран доцентом по кафедре истории факультета общественных наук ВГУ. В университете Введенский вел курс русской истории, а с 1922 г. – исторического материализма. Научный авторитет его был высок, не случайно в конце 1921 года он выступал оппонентом при защите Г.А.Замятиным магистерской диссертации.

В 1920-е гг. С.Н.Введенский стал организатором краеведческого движения в Воронежской губернии, затем в ЦЧО. «По характеру деятельный и настойчивый» (оценка П.Н.Черменского), Введенский смог за короткое время немало сделать для сплочения краеведов. Цель организации в новую эпоху он определял так: «Подробно изучать все местное для того, чтобы лучше познать общее и на частном прочно построить те выводы и законы, которые являются основной целью науки».

В феврале 1924 г. было учреждено Воронежское краеведческое общество во главе с С.Н.Введенским. В июле 1924 г. прошла областная конференция по изучению производительных сил ЦЧО, где создан Союз краеведческих обществ и организаций для «согласования работ обществ с плановыми заданиями государственных учреждений».

Введенский стал секретарем Союза. Губернское общество вошло в состав объединения как ведущая сила в области исторического краеведения и пользовалась государственными субсидиями.

Общество проводило губернские краеведческие конференции, по инициативе С.Н.Введенского на педфаке ВГУ открылся кабинет краеведения. Сергей Николаевич редактировал периодические издания общества – «Воронежский краеведческий сборник» и «Известия Воронежского краеведческого общества». Собственные научные интересы в это время он определял так: русская история и философия, история народного хозяйства. По его словам, Введенский работал над обширной темой по истории промышленности ЦЧО, завершить которую ему не было суждено.

С 1929 г. развернулась критика организаций по изучению местного края, которая вскоре переросла в травлю краеведов. Статья музейного работника Ф.Шемякина «Богослов в роли доцента университета» сводила счеты с С.Н.Введенским и объявляла его научные труды «равными нулю». Своего оппонента Ф.Шемякин определял не иначе, как «активный враг науки», «классовый враг». Месяц спустя Введенскому удалось напечатать «Ответ суровому критику». Доказывая свою научную состоятельность, он ссылался на авторитет академика С.Ф. Платонова, который в свое время писал в отзыве: «У автора нет объемистых книг типа диссертаций, но его многочисленные статьи по русской истории составят в общей сложности несколько томов значительной научной ценности». Ответ Введенского сопровождался комментариями Шемякина. «Лжеученый, лжекраевед, человек, пытавшийся симулировать свой отход от прежнего мракобесия», – такой вердикт выносился историку. Как итог полемики – отстранение С.Н.Введенского от преподавания и назначение его 6 ноября 1929 г. заведующим фундаментальной библиотекой ВГУ.

С библиотечным делом С.Н.Введенский был знаком не понаслышке. В конце 1927 г. он преподнес в дар университету свое книжное собрание примерно 2000 томов. Среди редкостей по истории, философии, филологии было первое издание «Слова о полку Игореве» (М.,1800) с многочисленными маргиналиями.

К 1929 г. университетская библиотека, насчитывавшая около 170 тысяч томов, находилась в крайне тяжелых условиях. Книжный фонд и читальные залы не имели постоянного помещения, что нарушало ритм ее работы.

Приняв руководство библиотекой, С.Н.Введенский определил основные задачи коллектива: инвентаризация книг, составление алфавитного и систематического каталогов на весь фонд. Существенные шаги в этом направлении за тот год, что историк работал здесь, были сделаны. Больше времени ему не было отпущено.

В конце января 1930 г. в Воронеже прошел Съезд краеведов ЦЧО, где публично клеймились «лжекраеведы, вредительские элементы, такие, как двурушник Введенский, земский начальник Поликарпов, церковник Булгаков».

Пятого ноября 1930 г. были арестованы С.Н.Введенский, А.М.Путинцев (1880-1937), В.В.Литвинов (1873-1941), Т.М.Олейников (1883-после 1938), Л.Н.Аверин (1868- после 1941), Н.М.Беззубцев (1885-1957), Г.А.Замятин (1882-1953), М.Н.Крашенинников (1865-1932).Так началось «дело краеведов», по которому в Центральном Черноземье было арестовано 92 человека. Их объединили в «контрреволюционную монархическую организацию» и представили филиалом «Всенародного Союза борьбы за возрождение свободной России» во главе с академиками С.Ф.Платоновым и уже покойным М.М.Богословским. Руководителем местного центра решили сделать С.Н.Введенского. Сломленный многочисленными допросами и страхом за семью, он подписал нужные показания. В июне 1931 года Коллегия ОГПУ приговорила его к пяти годам концлагеря. 30 октября 1934 года он был досрочно освобожден из Свирского исправительнотрудового лагеря. По воспоминаниям дальних родственников, он уехал к дочери Лидии, которая жила в Подмосковье. Там С.Н.Введенский и умер в 1940 году.

Третьего июля 1978 г. Сергей Николаевич Введенский был реабилитирован.
Александр Акиньшин, Нина Федосова.

Источник: газета «Коммуна» |№93 (26737) | Пятница, 24 ноября 2017 года
Вложения
Введенский.jpg
Введенский.jpg (6.68 КБ) 6378 просмотров
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#7

Сообщение grm3 »

В тридцать первом году я закончил университет. Выпуск наш был досрочный – курс взял обязательство сдать все экзамены на полгода раньше: не в июне, а к 1 января. Я получил направление на работу в Йошкар-Олу, в техникум, но выехать туда не успел: был объявлен прием в аспирантуру, и Константин Карлович Сент-Илер предложил мне поступать туда. К этому времени я всерьез увлекся научной работой. Был старостой научного кружка при кафедре зоологии, выступал с докладами. Даже специализацию себе выбрал – экспериментальная зоология.

Уже став аспирантом, я четырежды ездил с Константином Карловичем на Ковду. Но, конечно, самой памятной была первая поездка – в тридцать первом году. Отправилось нас человек двадцать – двадцать пять. Жили в местной школе, которая любезно предоставила в наше распоряжение пару классов. С утра на огромной плоскодонной лодке, именуемой местными жителями «дора», выезжали в губу. Лодка была вместительной – вбирала в себя практически всех членов экспедиции. Задача наша была непростой – собрать материал как для практических занятий, так и для исследований. С помощью «цеппелина» и дночерпательных приборов собирали планктон, бентос (население грунта – моллюски, черви, рачки и пр.). Затем наша добыча обрабатывалась – сортировали ее, промывали, фиксировали в формалине.

Константин Карлович, работавший в те годы над монографией, посвященной фауне Белого моря, непременно выезжал с нами. Материал им был собран богатейший. К сожалению, во время Великой Отечественной войны все это погибло.
Из воспоминаний К.В.Скуфьина.

------------------

Студенческие организации — профсоюзные и комсомольские — были в те годы боевыми, задиристыми. Они решали практически все вопросы внутренней жизни университета. Во всяком случае принимали активное участие в их решении. Вот, например, объявлен набор в аспирантуру — новое для университета дело, публичный — в актовом зале — отбор кандидатов. Будущие научные руководители сидят тут же. Неожиданно встает Борис Михайлович Козо-Полянский:

— Рекомендованные вами кандидаты меня не устраивают. Вы их предлагаете — вы ими и руководите.

— Кого предлагаете вы, профессор?

— Константина Зажурило, — отвечает Козо-Полянский.

Начинается бурное обсуждение. Побеждает Борис Михайлович: Константин Зажурило получает рекомендацию профкома для поступления в аспирантуру.
Из воспоминаний Н.Е.Штемпель.

------------------

Университет в моей биографии

— Я — сын крестьянина из Новой Чиглы Бобровского района Воронежской области, — рассказывает о себе Павел Алексеевич.

— Окончил начальную школу еще до революции. Дальше учиться возможности, конечно, не было. Но был у нас учитель Павел Петрович Ивлев — изумительной души человек. Так, вот, он потихоньку занимался с теми; кто проявлял способности к математике. Потом революция. Потом средняя школа. И вот в 1924 г. меня приняли в Воронежский университет на физико-техническое отделение педагогического факультета.

Учиться материально было очень трудно. Зарабатывали, где только могли. И частные уроки, и разгрузка вагонов. И все лето в деревне работаешь. Но мы не унывали. Понимали, что стране нужна своя интеллигенция, верная народу, вышедшая из рабочих и крестьян. <…>

Наш университет дал много ученых в разных областях, которые достигли больших высот науки. Этому способствовало то, что университет развивался под влиянием первых пятилеток, которым нужны были высококвалифицированные ученые.

Хочется, чтобы Воронежский университет столь же успешно растил и воспитывал научные кадры, чтобы его работа всегда была связана с насущными проблемами страны.

П.А.Черенков, выпускник ВГУ 1928 г., академик АН СССР, лауреат Нобелевской и Государственных премий СССР.

Из интервью «Незабываемые годы» («Молодой коммунар», 30 мая 1968г.).

Источник: газета «Коммуна» |№101 (26745) | Пятница, 22 декабря 2017 года
Вложения
ЧеренковПА.jpg
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#8

Сообщение grm3 »

1937 год
Расстрельная должность
С конца двадцатых годов ректорат последовательно возглавляли Георгий Трифонович Чуич (1891-1941), Павел Флегонтович Сапожников (1897-1938), Иван Петрович Подволоцкий (1900-1938), Анатолий Яковлевич Норин (1899-1938), Алексей Львович Щепотьев (1891-1938).

Первый из них в 1937 году был исключен из партии, остальные четверо погибли в годы репрессий.

------------------

Георгий Чуич В 1918 г. муж появился в Задонске. В конце того же года он стал заведующим гороно в нашем городе. Тогда же вступил в партию. В 1920 г. Георгия Трифоновича назначили завоблоно в Воронеже. На этом посту Чуич проработал несколько лет.

С 1927 г. Георгий Трифонович — в университете. Он получает звание доцента, и вскоре его назначают ректором университета. После публикации работы «Русская литература на сербском языке», высоко оцененной специалистами, Г. Т. Чуич получает звание профессора. А в июне 1929 г. мужа переводят в Иркутск ректором университета.

Из воспоминаний Л.А.Чуич.

------------------

Павел Сапожников. Павел Флегонтович Сапожников был философом-марксистом революционной закалки, участником известной в стране школы Н.И. Бухарина. Он родился в 1897 г., по всей видимости, в семье скромного служащего. Следовательно, к моменту назначения на должность ректора ему было всего 32 года.

Но за плечами у него уже был немалый опыт общественно-политической деятельности. До революции Сапожников учился в Казанском университете, правда, успел закончить только два курса физико-математического факультета.

Сапожникову довелось руководить университетом в критическое для него время. Начало первой пятилетки ознаменовалось крупными переменами в политике советской власти по отношению к высшей школе.

Острая потребность в квалифицированных кадрах, прежде всего, инженерно-технических, подтолкнула руководство страны к курсу на ускоренное создание отраслевых высших учебных заведений.

В конце декабря 1931 г. П.Ф. Сапожников был освобожден от должности директора ВГУ. Однако отставка его поначалу трагической не выглядела: он получил перевод на должность директора сельскохозяйственного института.

В начале 1933 г. опальный профессор был арестован, а 16 апреля того же года по постановлению коллегии ОГПУ был отправлен на три года в заключение в Суздальский концентрационный лагерь (позже такие лагеря стали именоваться исправительно-трудовыми). Свой лагерный срок Сапожников отбыл полностью, а в январе 1936 г. решением Особого совещания (внесудебного учреждения, находившегося под контролем НКВД) он был направлен на поселение в ссылку на два года в Свердловскую область.

В конце сентября 1936 г. была принята специальная директива политбюро ЦК ВКП (б) «Об отношении к контрреволюционным троцкистско-зиновьевским элементам».

Уже отбывший свое наказание за правый уклон П.Ф. Сапожников был снова арестован и после короткого следствия Военной коллегией Верховного суда СССР 25 мая 1937 г. приговорен к высшей мере наказания, а уже 26 мая того же года – расстрелян. Спустя почти четверть века решением все той же Военной коллегии ВС он был полностью реабилитирован. Постановление о реабилитации было принято 18 июня 1961 г.

Михаил Карпачев.

------------------

Иван Подволоцкий. В 1932 г. ректором университета стал Иван Петрович Подволоцкий, работавший до этого заведующим отделом пропаганды Воронежского обкома ВКП (б). За плечами у Подволоцкого комсомольская работа в Казахстане и в Москве, Институт красной профессуры. Блестящий лектор, Подволоцкий, как никто, мог поднять дух коллектива научных работников и студентов университета. Ивана Петровича уважали и любили, на его выступления собирался весь культурный Воронеж.

Ректором И.П. Подволоцкий был энергичным и решительным. При нём состоялся массовый набор в аспирантуру (сразу 100 человек) по различным наукам естественного профиля.

------------------

Анатолий Норин. Нельзя не вспомнить ректора ВГУ 1934-1936 гг. Анатолия Яковлевича Норина. То был очень важный период в развитии университета. Шел процесс его становления как крупнейшего вуза Черноземья. Из главного корпуса были выведены областная библиотека, музей изобразительных искусств и оставшаяся часть рабфака. Привели в порядок подвальный этаж, где разместили столовую, буфет и гардероб. В эти годы создали ботсад и Жировскую биостанцию. Шло пополнение преподавательского состава квалифицированными кадрами. Сразу изменился к лучшему ритм жизни университета.

Вскоре было начато строительство нового учебного корпуса по ул. Фридриха Энгельса, который протянулся на квартал. В главном здании в 1936 г. был открыт с большим вкусом оформленный клуб научных работников, просуществовавший до осени 1941 г.
Из воспоминаний С.В.Аброськина.

------------------

Алексей Щепотьев. После Норина ректором назначили Щепотьева. Я его встречал раньше -до Воронежского университета он работал ректором Томского университета, потом инспектором Наркомата просвещения. Позже Щепотьев тоже был репрессирован.

Из тех, кто так или иначе связал свою судьбу с университетом, репрессировано было, по моим сведениям, 25 человек.
Из воспоминаний Н.П.Езепенко.

Источник: газета «Коммуна» | №6 (26753) | Пятница, 26 января 2018 года
Подволоцкий.jpg
Сапожников.jpg
Чуич.jpg
Щепотьев.jpg
Норин.jpg
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#9

Сообщение grm3 »

1939 г.
За 1939 г. в Совете ВГУ состоялась защита 15 диссертаций. Докторскую диссертацию на тему «Материалы по экологии и систематике морских млекопитающих СССР» защитил профессор И.И.Барабаш.

Из научных работников ВГУ защитили кандидатские диссертации: И.А.Руцкой, Р.В.Левина, В.К.Хлебович, А.С.Тихонов, В.И.Бутримов, И.Н.Беляев.

«За научные кадры», 1 февраля 1940 г.

------------------

Вижу себя идущей, нет — бегущей! Летящей по Фридриха Энгельса. Опаздываю! До начала лекции остались считанные минуты. Заворачиваю за угол — вот и университет. Стрелой взмываю по лестнице. Звонок настигает меня уже у входа в аудиторию. А вот и мои подружки Ира Ладыженская и Таня Русанова сидят, заняли место и мне поближе к кафедре. Прежде чем сесть, успеваю увидеть нашего университетского поэта Костю Гусева. Он стоит где-то в глубине аудитории и, слегка приподняв голову (из-за дефекта зрения так ему легче видеть), сквозь очки рассматривает всех входящих и вбегающих в аудиторию. Кого-то ждет. Не дождавшись, махнув рукой, садится. Теперь самое время дать его портрет. Худой, а потому кажется длинным, сутуловат, когда говорит — плавно и неопределенно разводит перед собой руками, слегка наступая на собеседника.

В аудитории сидит всегда в последнем ряду, уткнувшись носом в книгу или словарь, или что-то пишет. Ничто ему не мешает. Костя Гусев очень серьезный и образованный молодой человек. Весь в своих и чужих стихах, которые он вдохновенно читает друзьям, регулярно собирающимся у однокурсницы Виты Ильинской. Он написал поэму о Гарсии Лорке и переводит его стихи, а несколько его стихотворений было напечатано даже в республиканской Испании.
Гусева Л. Между двумя эпиграфами // Константин Гусев.
Неопубликованное. Воронеж, 1985 – С.23.

К организации при ВГУ заочного сектора
По решению правительства при университетах создаются заочные секторы, которые будут работать по учебному плану и программам педвузов.

Задача заочных секторов – в ближайшие годы дать образование в объеме педвузов всем учителям, работающим в средних и неполных средних школах, но не имеющим высшего образования. <...> Нашему университету предложено в текущем году принять 800 заочников на три факультета: физико-математический, биологический и географический. <...>
Я.Долгов, пом. ректора ВГУ по заочному сектору. 1940 г.

Первый выпуск геологов
Университет дает стране свой первый выпуск геологов – 28 специалистов, обладающих высокими теоретическими познаниями, значительным стажем производственной работы, вполне подготовленных к будущей ответственной деятельности на научном и производственном поприще. <...>

Прошедшие государственные экзамены показали, что студенты Гиндин, Дьяков, Котов, Курьянов, Озеров, Придоткос, Сидоренко обладают очень серьезными знаниями и значительной эрудицией.
«За научные кадры». 18 февраля 1940 г.

------------------

Комитет по делам высшей школы при Совнаркоме СССР разрешил Наркомпросу РСФСР открыть пять новых факультетов: философский при Ленинградском университете (на базе философского отделения исторического факультета), филологический при Свердловском государственном университете им. А.М.Горького, географический при Ростовском государственном университете, исторические – при Воронежском государственном университете и Томском государственном университете им. В.В.Куйбышева. Все факультеты будут открыты с 1 сентября 1940 года.
(ТАСС).

Письмо из Действующей Красной Армии
Здравствуйте, дорогие товарищи, члены партбюро и все студенты университета!

Ваше письмо и посылку получили и очень благодарим за них. Это письмо лишний раз подтверждает, что, сражаясь здесь, мы не одни, что с нами вы и весь советский народ... Мы имеем в своих руках первоклассную технику, от действия которой трещат и взлетают в воздух вражеские укрепления.

Мы имеем хорошее зимнее обмундирование и хорошую пищу, что позволяет нам вести успешную борьбу в суровых климатических условиях Финляндии.

Первое серьезное сопротивление противник оказал на нашем участке (Карельский перешеек) в борьбе за переправу через реку, так как эта переправа была стратегическим пунктом противника. Переправа была взята красными войсками штурмом, и противник был отброшен назад. Это был один из крупных боев. В этом бою проявил свою боеспособность и искусство артстрельбы наш артполк, в частности, 2-й дивизион, в котором находимся и мы, воспитанники Воронежского университета, воспитанники Коммунистической партии...

Нам пришлось преодолеть немало трудностей, особенно при взятии переправы. Когда наши войска ворвались в укрепление «Мажино Кирка», противник всеми силами пытался вернуть занятую территорию, но мы, артиллеристы, посылая им ворошиловские залпы, заставили отступить...

Мы призываем всех студентов — будьте отличниками учебы и повышайте военные знания», чтобы в любую минуту... вы смогли защищать нашу Родину так, как защищают ее ваши товарищи.

Благодарим за то, что вы беспокоитесь о нашем интеллектуальном росте. После окончания войны мы с вашей помощью будем продолжать учебу в аспирантуре и постараемся быть хорошими советскими научными работниками. <...> Учитесь, мы обеспечим вам спокойную жизнь...

С дружеским приветом, А.Сотников. В.Лобач, К.Петров. «За научные кадры». 1 февраля 1940 г.

Источник: газета «Коммуна» | №16 (26763) | Пятница, 2 марта 2018 года

На фото: Студенты на лагерных сборах. 1930-е годы.
Вложения
stud.jpg
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#10

Сообщение grm3 »

1941 г.
Университет существует 22 года, и за это время он подготовил более 5000 специалистов, работающих на различных участках социалистического строительства.

В настоящее время в университете (дневное отделение) обучается 2000 студентов-ботаников, зоологов, географов, геологов, историков, математиков, физиков, механиков, гидрологов, метеорологов, астрономов и химиков.

На заочном отделении обучается около 1800 человек.

Учебную и научную работу в ВГУ ведут 30 профессоров из них 20 докторов наук, 51 доцент, 22 старших преподавателя и 122 ассистента и преподавателя, из которых 58 кандидатов наук. Всего в университете работают 225 научных работников.

В университете имеется 39 кафедр, объединяющих 39 лабораторий и 42 учебных кабинета.

«За научные кадры», 21 мая 1941г.

------------------

На июль 1941 года намечалась большая экскурсия студентов-заочников по историческим местам, а также знакомство с музеями и архивами Москва и Ленинграда. Ректор университета отпустил на экскурсию 5 тысяч рублей.

План проведения зимних каникул на 1941 год (выдержки) 2 февраля. Воскресенье.

Концерт артистов драмы и музкомедии. Днем лыжная вылазка.

3 февраля. Понедельник.

Лекция Пучковского «Проблема продления жизни и борьба со старостью». Кино. Вечер викторины: загадки, шарады.

4 февраля. Вторник.

Вечер художественной самодеятельности. Бальные танцы. Лыжная вылазка.

5 февраля. Среда.

Разбор осенних тактических учений. Встреча с подшефной частью. Концерт красноармейской самодеятельности.

6 февраля. Четверг.

Вечер игр, развлечений с танцами. Лыжная вылазка. Шахматно-шашечный турнир (Шевченко).
«За научные кадры», 28 января 1941г.

ПРИВЕТ УНИВЕРСИТЕТУ!

Крепкой дружбой
вузовские годы
Нас объединили
и спаяли...
Мы в пустыни с гор
приводим воды,
Открываем руды
в Заполярье.
Кто на западе,
кто на востоке,
Кто на севере,
а кто на юге...
Пусть огромны версты,
долги сроки
– Мы в разлуке помним
друг о друге.
<...>
Нет, не только
полновесность знанья,
Тяжесть драгоценнейшего груза
– Радость подвига,
огонь дерзанья
Получили все мы
в стенах вуза. Константин Гусев

На фото: К.М.Гусев, выпускник ВГУ 1939 г., сотрудник газеты «Правда».
Студенты в новом общежитии. 1939 год.
g.jpg
s.jpg
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#11

Сообщение grm3 »

1942 год
14 июня 1942 года. В пединституте был вечер вопросов и ответов. Выступал профессор Иванов на тему: «Любовь и дружба». В самый разгар его лекции зазвонил звонок и сообщили, что в городе объявлена воздушная тревога. Нас всех отправили в подвал.

Из дневника В.М.Проторчиной.

------------------

В последних числах июня я принимала экзамены у студентов-заочников, выпускников университета. Хорошо запомнился один студент. Отвечал он последним из группы, и было видно, что мысли его сейчас далеко-далеко от экзаменационного вопроса. Я спросила, в чем дело.

— Понимаете, Нина Евдокимовна, — сказал студент. — Вчера узнал, что бои идут под Касторной. А я оттуда. У меня там мама с братишкой остались. Когда я уезжал на сессию, немцы были рядом. Я надеялся, что успею сдать экзамены: понимаете, меня на фронт не берут. Сказали — мобилизуем после того, как все экзамены сдашь.

Чего греха таить, поставила я «тройку» и отпустила парня. Это был последний студент, которого я экзаменовала летом 1942 года.
Из воспоминаний Н.Е.Марковой.

------------------

1 июля бомба упала на дом, в котором жил я. Квартира была уничтожена. Больше всего горевал о том, что погибли материалы моей докторской диссертации. Увидев пепелище вместо квартиры, я вернулся в университет, поселился в лаборатории кафедры органической химии на первом этаже главного корпуса и прожил там до ухода со спецгруппой из Воронежа утром 6 июля 1942 года.

Перед моим уходом И.А.Руцкий подарил мне рубашку, П.Г.Адерихин — осеннее пальто и ложку. Н.П.Стрепетов — одеяло, Н.И.Глистенко — ботинки, С.Д.Щербак — пиджак, студентка Таня Непочатых — полотенце.
Из воспоминаний Ф. Г. Пономарева.

------------------

Воронежский государственный университет, несмотря на большие трудности, связанные с работой вуза в прифронтовой полосе, успешно закончил 1941/42 учебный год.

Из приказа наркома просвещения РСФСР В.П. Потемкина, 3 октября 1942 г., № 987.

------------------

3 июля, в день объявления всеобщей эвакуации города, Государственная экзаменационная комиссия географического факультета принимала госэкзамены у студентов-заочников.
Архив ВГУ, ф.33, оп. 1, ед. хр.332 ГАВО, ф. 33, оп. 1, ед. хр. 332.

На изломе судьбы
Город не должен быть сдан. Так думала моя мама, входившая в состав уличного комитета. Но он был сдан.

Наши войска отошли за естественную преграду, которую представляли собой река и широкий пойменный луг. Наша улица оказалась прифронтовой. Из окон наших домов хорошо был виден этот луг, по которому шли толпы людей с детьми. И мы видели, как немецкие солдаты расстреливали мирных жителей. Мы не оказались среди них потому, что у мамы не было достаточно денег, которые требовал сосед-лодочник за переправу всей семьи. Его алчность невольно спасла нам жизнь.

А ночью был бой. Несколько наших бойцов прорвались через немецкие заслоны и задержались на нашей улице, где удобно было сосредоточиться и попытаться переправиться через реку. Нас предупредили, и все ближайшие соседи спрятались в полуподвальном помещении. Немцы так осветили местность, что ночь превратилась в день. Из заднего окна нам хорошо было видно, как бойцы бросались в реку, в два-три взмаха ее переплывали и скрывались в высокой некошеной траве. По ее шевелению мы определяли, живы ли они, или немецкие пулемётчики их достигали. Вода в реке была красной.

Немцев мы пока не видели. Но вот через несколько дней они появились. По улице шли двое: длинный, как жердь, и приземистый, полноватый. В руках у них на ремешках висели каски, как лукошки, наполненные чем-то.

Автоматы и по гранате в свободных руках. У длинного – лимонка, которую он подбрасывал все время. А у коротышки – противотанковая с длинной рукояткой. Меня охватило острое чувство, которое я не испытывал прежде и никогда после. Необходимо было что-то делать. Запустить камень или вцепиться в горло – это слишком мало. Хотелось все изменить, вырвать действительность, смять все как страницу плохой книги. Это была ненависть...

А еще позже цепь вооруженных солдат рассыпалась по дворам. К нам ворвались трое. У них винтовки с примкнутыми штыками. Двое сразу же кинулись в огород. Штыками они поднимали огуречные плети, даже не утруждая себя нагибаться и искать вожделенное. Третий громко и грубо закричал: «Шнель!», требуя нас всех выйти. Увидев меня, он завопил: «Юде!» И штыком стал отделять меня от родных.

Ему показалось, что я, черноволосый в отца, отличался от других членов семьи. Мама была шатенка, младшая сестра светловолосая, а грудной еще брат и вовсе был, как говорят, белобрысым. Только значительно позже я понял, что тогда происходило. Русские женщины часто спасали от смерти еврейских и цыганских детей, принимали их в свои семьи, выдавали за своих детей. Мама бросилась на колени и стала доказывать, что я ее родной сын и, как все дети, от одного и того же отца. Ситуация изменилась лишь после того, как пришел офицер, который, видимо, поднаторел по форме носа определять национальность. Меня отпустили, и мы в чем были одеты вынуждены были покинуть дом. Вернулись мы спустя восемь месяцев после освобождения Воронежа.

Всю серьезность и реальную возможность трагического конца мы осознали только после возвращения. В соседнем доме жила пожилая еврейская чета. Жена была очень больна и не вставала с постели. Когда мы уходили, им было объявлено, что за ними приедет машина и их отвезут в госпиталь. После возвращения в город мы обнаружили в соседнем доме на кровати останки двух тел.

Из воспоминаний А.Н.Латышева.

На фото: Анатолий Латышев.
11.jpg
Источник: газета «Коммуна» | №24 (26771) | Пятница, 30 марта 2018 года
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#12

Сообщение grm3 »

1942 год
Открытое партийное собрание в Песках было бурным. Не надо уезжать из Воронежской области: здесь все свои, здесь легче сохранить университет. Так говорили одни. Надо ехать в Елабугу — нашу эвакуационную точку, нельзя нарушать распоряжение Наркомпроса. Так считали другие. Тем более, что Руцкий и Журавлев, побывавшие в Балашове, привезли четкое указание — ехать в Елабугу. Вторая точка зрения получила поддержку. И мы двинулись в Елабугу.

Было решено — начать занятия 1 октября. Поэтому по дороге писали объявления и расклеивали на столбах — «Воронежский университет объявляет, что начинает занятия в Елабуге 1 октября».

В Елабуге разместились в здании учительского института. На следующий день после приезда я отправился к первому секретарю Елабужского райкома партии товарищу Петрову. Представился: секретарь партбюро Воронежского университета, член бюро райкома партии в Воронеже. Собеседник попросил рассказать об университете. Я описал, как работал в ВГУ в прифронтовой полосе. Сообщил, что большинство ушло из города без домашних вещей.

Выслушав мою информацию, Петров ободрил:

— Развертывайте работу, а мы поможем.

Тут же он позвонил председателю горисполкома и дал указание расселить преподавателей и сотрудников по частным квартирам. Это распоряжение сразу начала исполнять Софья Панфиловна Оникиенко: как председатель месткома она приложила немало усилий для решения квартирного вопроса.

Из воспоминаний Ф.Г.Пономарева.

------------------

ЕЛАБУГА

Учительский институт в г.Елабуга, где во время эвакуации размещался ВГУ (1942-1943 гг.)

8 сентября на дверях маленькой комнаты появилась табличка «Партбюро». А ещё два дня спустя состоялось первое партийное собрание на новом месте. В повестке дня стоял мой доклад «О развёртывании университета в Елабуге». До 1 октября – начала занятий – времени было не так уж много, а выполнить предстояло большой объём работы, университет нуждался буквально во всём.

Из воспоминаний Ф.Г.Пономарева.

------------------

Фёдор Пономарёв. Университет прибыл без оборудования, практически без студентов, и для нас было ясно, что, если не принять срочных мер, начнется утечка педагогических кадров и студентов и ВГУ прекратит свое существование. Стоит вопрос о жизни и смерти университета.

Все преподаватели и актив студентов разъехались по школам для набора студентов на I курс. Одновременно сделали все, чтобы обеспечить университет мебелью, учебными пособиями, реактивами.

Напряженный труд коллектива увенчался успехом. На I курс был принят 121 студент, прибыли студенты и на старшие курсы. Таким образом, число студентов с 56 человек возросло до 192. Можно было начинать занятия с 1 октября.

Из воспоминаний Н.И.Глистенко.

------------------

Работали на лесозаготовках. Я была бригадиром. Валили корабельные сосны. Опытные лесорубы рассказали нам, как надо завалить деревья: как подпиливать, куда отходить, когда сосна падает. В бригаде моей было пять девчонок — Аня Копьева, Маруся Аникина и др.
Из воспоминаний К.Т.Котляренко .

------------------

Кафедрами истории ВГУ и Елабужского учительского института проводится научная сессия, посвященная 25-летию Великой Октябрьской социалистической революции.

Первое заседание состоится 9 ноября. Профессор А.В.Венедиктов прочтет доклад на тему «Диктатура пролетариата в борьбе за командные высоты 1917— 1918 гг.», профессор Л. Б. Модзалевский — доклад на тему «Патриотизм в русской литературе».

Второе заседание состоится 11 ноября, на котором профессор С. И. Ковалев прочтет доклад «Задачи советской исторической науки в дни Отечественной войны».

Сессия будет проходить в студенческом клубе. Начало заседания в 4 часа дня. Вход свободный.

------------------

В комнате нас жило двадцать семь человек. Здесь царили свои законы. Например, младшекурсницы обязаны были докладывать о своих личных делах всей комнате — с кем ходили на свидание, о чем говорили, где были, другой закон – дежурство. Дежурный должен был мыть полы, выносить ведра, следить, чтобы кровати были аккуратно и красиво заправлены, колоть дрова, получать определенное количество охапок дров на комнату.

Получить охапку дров было делом весьма ответственным, поскольку охапкой считалось то количество дров, которое могло уместиться в руках.

Поэтому когда вставал вопрос о том, кому идти за дровами, тщательно отбиралась кандидатура.

— Чья очередь сегодня получать дрова? Шрамковой? Нет, не годится. У нее руки короткие.
Из воспоминаний Г.В.Шрамковой.

Источник: газета «Коммуна» | №28 (26775) | Пятница, 13 апреля 2018 года
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#13

Сообщение grm3 »

1942 год
Елабуга – шишкинские места. Корабельные сосны, прямо как на картине художника. Очень красиво. Но когда мы отправляемся в лес на заготовку дров, эта красота как-то меркнет. Нам выделили в ближнем лесхозе делянку, и университет – студенты, сотрудники – выезжал туда на лесоповал. Навыка работы с ручной пилой ни у кого нет, но никто не жаловался. Страдали от мороза. Помню, как-то воскресным днём мы работали вместе с Иосифом Адамовичем Руцким. На ногах у меня лыжные ботинки. Ноги быстро замерзают. А Иосиф Адамович с шутками-прибаутками всё подгоняет и подгоняет. Побежишь к костру, погреешься и снова к пиле. Кубов сорок тогда заготовили.

Из воспоминаний Н.П.Стрепетова

------------------

Иногда мы устраивали танцы в зале училища. Зал был двухэтажный, но небольшой. Внизу танцевали, а сверху наблюдали за танцующими. Обычно место за пианино занимал Яша Каплан. Он был лишен зрения, и поэтому его не взяли в армию. Особенно мы любили, когда объявляли «дамский танец» — раздавался грохот от удара в лист фанеры, и дамы приглашали кавалеров — курсантов военного училища (своих парней в университете было очень мало). Ну а после танцев разговоры в комнате не смолкали — обменивались впечатлениями, кто, с кем и как танцевал.

Из воспоминаний А.В.Аброськиной.

------------------

В общежитии мы занимали огромную комнату, в которой жили 27 человек. Называли мы своё жилище «Шуми, городок». У него были свои улицы, переулки. Например, переулок «Зеркальный», где висело единственное на всю комнату зеркало. Историки, естественно, жили в Историческом переулке, геологи – в Геологическом.

Поскольку далеко не все имели зимние пальто, если была необходимость выйти на улицу (скажем, на рынок за картошкой), подходили к вешалке, брали пальто, которое подходило, и отправлялись за покупками. Так же поступали и с валенками.

Когда я приехала в Елабугу, у меня не было ни одеяла, ни подушки. Сергей Несторович ходил по разным инстанциям и однажды торжественно принёс мне одеяло. Затем появилась таким же образом и подушка.
Из воспоминаний В.М.Проторчиной.

------------------

8 марта. Вернулся из Казани Прокопий Гаврилович Адерихин. Привез из КГУ геологическую карту Европейской части СССР и карту четвертичных отложений, почвенную карту Татарии. Повесили их в нашем геологическом кабинете. По столам разложили коллекции, оставшиеся от естественного отделения педучилища. На стенах развесили таблицы из атласа. Вид кабинета становится геологическим. Прокопий Гаврилович привез радостную весть: наш факультет оформляется официально (в Елабуге были слиты геологический и географический факультеты). Да живет и здравствует геолфак! Утверждены две кафедры: геологии — проф. Д. И. Дамперов и кафедра минералогии и петрографии — доц. П. Г. Адерихин.

10 марта. Костя Бурцев (с пафосом): «Малков! Ты знаешь ли о том, что живешь в четвертичном периоде?». Малков, первокурсник физмата (смиренно): «Да. Знаю. Только когда уж он кончится: что-то больно плохой он, этот период». Общий хохот.

Из дневника Р. Л.Сегедина.

------------------

Никогда не забуду 25 января 1943 г.! Освободили Воронеж! Ликованье, слезы, улыбки... Ленинградцы, живущие рядом, радуются с нами вместе. Митинг, телеграммы в Воронеж, воинам Красной Армии, освободившим город.

Вечером собрались за большим химическим столом. Перед каждым скромное угощение: две нечищенных картошки, луковица, кружка с кипятком, заваренным травами и сушеными ягодами. Настроение у всех праздничное. Мы с Григорием Терентьевичем Гришиным поем «Не искушай» и нашу воронежскую «Летят утки».
Из воспоминаний В.В.Денисовой.

------------------

О разрушении Воронежского государственного университета (из акта)

25 марта 1943 г. комиссия в составе уполномоченного дирекции Воронежского государственного университета Д. Г. Разноцветова, доцента ВГУ А.Ф.Щербина и представителей Воронежского обкома ВКП(б) М.К.Афанасьева и С.В.Аброськина при осмотре территории и остатков зданий Воронежского государственного университета после освобождения города Воронежа от немецко-фашистских захватчиков установила:

1. Главный корпус университета полностью взорван фашистами при отступлении. Уничтожено и частично вывезено в Германию все оборудование кафедр, кабинетов и лабораторий: химического, физико-математического, геологического, географического, биологического, исторического и статистико-экономического факультетов, межфакультетских кафедр марксизма-ленинизма, педагогики, иностранных языков, военно-физической подготовки и др.

Уничтожена аэродинамическая лаборатория с двумя аэродинамическими трубами.

Полностью разграблены и уничтожены имеющие исключительную ценность книжные фонды фундаментальной университетской библиотеки общим количеством более полумиллиона книг (в том числе уникумов) и коллекции геологического музея.

При взрыве также уничтожены красивейшие в Воронеже помещения университетского актового зала и читального зала научных работников.

2. Новый учебный корпус ВГУ частью взорван: оставшаяся часть сожжена. При этом уничтожено оборудование кафедр: электромагнитных колебаний, теплофизики, общей физики, гидрологии, физиологии животных и других.

На фото:
Развалины нового корпуса ВГУ на улице Ф.Энгельса, 1944 год.
Ростислав Сегедин.
Источник: газета «Коммуна» | №30 (26777) | Пятница, 20 апреля 2018 года
Вложения
РазвалинакорпусаВГУ.jpg
Сегедин222.jpg
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#14

Сообщение grm3 »

1944 год
11 октября университет погрузился на пароход в Елабуге. В Липецк мы прибыли 7 ноября. Сразу же состоялось заседание Совета университета, на котором было решено, что ВГУ будет работать в двух точках: химфак и первый курс биологов — в Воронеже, все остальные факультеты — в Липецке.
Воронежский филиал занял два помещения, сохранившихся на прежней усадьбе университета: пристройку к спецхимлаборатории (12 комнат) и нижние этажи глазной клиники (5 комнат).

Профессорско-преподавательский состав и студенчество поселились в полуразрушенных жилых помещениях на территории усадьбы.
Университет в Липецке разместился в помещениях, предоставленных Новолипецким металлургическим заводом: одно четырехэтажное здание из 32 квартир под студенческое общежитие; 15 двух- и трехкомнатных квартир для преподавательского состава в стандартных жилых домах; барак для организации столовой;13 классных комнат для занятий в 4-й средней школе (школа работала в первую смену, мы – с двух часов дня).
Всего в Липецк и Воронеж прибыло из Елабуги лишь 107 студентов, в том числе 8 первокурсников.

Из воспоминаний И.А.Руцкого.

------------------

Осенью 1944 г. университет полностью вернулся в Воронеж. Разместились в красном корпусе на проспекте Революции — до войны это было здание пединститута. 3-й и 4-й этажи заняли факультеты и администрация, 1-й и 2-й еще надо было восстанавливать. Вместе со студентами участвовали в этих работах и военнопленные.

Снова холодные аудитории, снова отсутствие книг и тетрадей. Ящики из-под снарядов вместо столов и стульев. Но мы не унывали — фронт продвигался на запад. Люди, хлебнувшие столько горя, хотели хоть на время отрешиться от забот войны, хотели отдохнуть. И вот после занятий мы выносили ящики и устраивали вечера. Пели, танцевали. Именно тогда появился в университете хор и возродился драмколлектив под руководством Анатолия Ивановича Пальмина.

Из воспоминаний А.М. Мелёшиной.

------------------

Быт в университетском общежитии (когда мы уже вернулись в Воронеж) был суровым. Сами соорудили под руководством Ани Волковой плиту в своей комнате, на которой готовили нехитрую еду — фасолевый суп, кисель из сиропа с сахарином.

В феврале сорок пятого нам выдали клетчатые кофты американского происхождения — желтые, синеватые, фиолетовые, зеленоватые. На кого не поглядишь — все клетчатые: биологи, геологи, географы.
Из воспоминаний А.В. Аброськиной.

------------------

Из приказа № 116 ректора ВГУ от 17 августа 1944 года В соответствии с решением Воронежского горсовета об обязательной для всех трудящихся города Воронежа ежемесячной отработке 10 часов на восстановительных работах приказываю: 1. Установить для университета еженедельные дни вторник и пятницу с 16 до 20 ч. 30 мин. для 10-часовой отработки сотрудниками и студентами ВГУ на восстановительных работах.

Ректор ВГУ Глистенко.

------------------

1944/45 учебный год университет начал как единое целое. Число студентов на 15 октября 1944 года составило 839 человек.

------------------

После реэвакуации университета в Липецк и Воронеж в него возвратились многие из прежних профессоров: Б.М. Козо-Полянский, И.И. Барабаш-Никифоров, М.А. Левитская, К.И.Миротворцев и др. Студенческий коллектив уже на 15 ноября составлял 484 человека.

В 1944 г. после окончания Казахского университета им. С.М. Кирова я был направлен на работу в ВГУ. Стал ассистентом на кафедре неорганической химии у Александра Павловича Палкина. Воронеж лежал в развалинах. Химфак располагался на первом этаже трехэтажного здания. Второй и третий этажи были разрушены, и после занятий студенты и преподаватели работали на их восстановлении. Мебели не было. Электричество отсутствовало. Опыты и исследования проводили на примусах и керосинках.

Жил я с семьей в том же здании: выделили мне маленькую двенадцатиметровую комнатку. В этом было свое удобство: по вечерам, когда факультет затихал, я мог, так сказать, не отрываясь от домашнего очага, заниматься экспериментом. Правда, досаждали крысы. С наступлением темноты они бесцеремонно шныряли по всему корпусу. Но на них привыкли не обращать внимания.

Из воспоминаний Я.А.Угая.
Профессор А.П.Палкин на восстановительных работах
Профессор А.П.Палкин на восстановительных работах
Источник: газета «Коммуна» | №35 (26782) | Пятница, 11 мая 2018 года
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#15

Сообщение grm3 »

1945 год
А.Аброськина. С нетерпением ждем победы. И, наконец, в ночь с 8 на 9 мая Левитан объявил об окончании войны.

Мы торжествовали! Вскочили с коек, начали обнимать друг друга, целовать. Слезы на глазах. Аня Никонова, пятикурсница геологического факультета, жившая с нами, открыла зал (она была завклубом), и начались танцы. А когда рассвело, мы вышли на проспект Революции. Тополя уже зеленели ранней листвой.

По проспекту шли тысячи счастливых людей. Незнакомые, мы поздравляли друг друга! Мы гуляли по городу и думали о будущем!

А в 9 часов утра в актовом зале ВГУ состоялся митинг. Зал был полон. После митинга никому не хотелось расходиться. Начались танцы. Помню, как я играла на пианино, а Сергей Несторович Бенклиев отплясывал лезгинку.

Из воспоминаний А.В.Аброськиной.

------------------

Спасение библиотеки
Какова была судьба книг, оставленных в горящем Воронеже? Тут-то и начинается приключенческий сюжет. Летом 1943 года в Елабугу из Воронежа пришло сенсационное сообщение первого секретаря Центрального райкома партии Борисенко: комендант университета, призванный в армию, проходил с частью через Курск и вдруг обнаружил там книги со штампами библиотеки ВГУ.

Как воронежские книги там очутились? В Третьем рейхе было специальное Министерство Восточных земель, которое занималось грабежом оккупированных территорий.

Гитлеровцы сразу сообразили, что воронежские библиотеки – бесценное богатство. В отчете уполномоченного зондерштаба «Библиотеки» от 5 января 1943 года упоминается, что в Киеве находится 7500 старопечатных книг из Воронежа. Особую ценность представляли издания XVI-XVIII вв. и начала XIX в., в том числе 400 особо редких старых русских книг преимущественно исторического, географического и религиозного содержания.

Вскоре штурмбанфюрер Г. Антон рапортовал в Берлин, что в Воронеже «обнаружены достойные внимания книжные фонды, которые были спасены вермахтом и отправлены в Курск». Там производился отбор наиболее ценных изданий. Возглавлявший работы некий доктор Б. Сколуаде 14 декабря 1942 года докладывал в главную рабочую группу «Украина», что отделом пропаганды отбираются и обрабатываются следующие категории книг из воронежских собраний: 1) все книги со штемпелем университета Дерпта; 2) все старые издания; 3) все русские журналы; 4) все русские книги по искусству, истории, этнографии, рисованию. Не пренебрегали фашисты и беллетристикой.

В Воронежском обкоме ВКП(б) я получила командировочные документы. А как попасть в только что освобожденный соседний город? Железнодорожное сообщение Воронежа с Курском еще не было восстановлено. Военный комендант выдал разрешение передвигаться вместе с воинскими частями: «Добирались мы до Курска 7 дней. Со мной была студентка-пятикурсница Паша Хахалаева. С помощью курских комсомольцев мы собрали книги и сложили в отведенную нам «коробку» разрушенного здания. Но в этот приезд вывезти библиотеку нам не удалось. Вскоре начались главные бои на Курской дуге. И мы с Пашей ушли пешком из города».

Вернуть книги в Воронеж удалось лишь в следующем, 1944 году.

Огромную, неоценимую помощь оказал заместитель начальника эвакогоспиталя Матвеев, который, вняв моим слезным просьбам, выделил 100 бойцов глазного отделения и четыре грузовика. Но университет не мог выслать наряд на бензин. Я снова обратилась к Матвееву, и он дал бензин. И тогда мы срочно отгрузили четыре вагона.

Через три недели университету было отправлено еще три вагона книг.

В 1944 году с Курском распрощались, но операция по спасению книг на этом не завершилась.

Часть воронежских книг из Курска дошла до Киева, а оттуда – до Берлина.

Так, в августе 1945 года в монастыре Австрийской Каринтии британские военные обнаружили 82 ящика с 6954 «ценными старопечатными изданиями из Воронежа», как сказано в акте. Захваченный британцами в плен Готлиб Ней пояснил, что «книги из Воронежа рассортированы, наиболее ценные закаталогизированны». Они предназначались для Центральной библиотеки Высшей школы.

Вторая часть эпопеи по спасению книг развернулась уже в Воронеже. Оккупанты перед отступлением взорвали главный корпус университета. Было уничтожено и частично вывезено в Германию всё оборудование кафедр, кабинетов и лабораторий многих факультетов, полностью разрушены и уничтожены фонды университетской библиотеки общим количеством до полумиллиона книг. Был сожжен биологический корпус ВГУ, в котором находилась личная библиотека и научный архив профессора К.К. Сент-Иллера.

Частично было взорвано и разрушено здание химической лаборатории, где имелась своя библиотека. Вуз – это не только здания, но педагоги и библиотека. В 1944 году места для спасенных книг в ВГУ не было. Пришлось использовать подвалы. Подземные помещения, и без того сырые, нередко заливало водой. Книги приходилось срочно переносить из одного подвала в другой, раскладывать и сушить.

Привезенная из Курска литература сразу вернула университетской библиотеке былую славу: фонды теперь были хорошо (по меркам того сурового времени) укомплектованы по разным отраслям знаний. Значительная часть отечественных и иностранных изданий, украшающих сегодня коллекцию отдела редких книг библиотеки, – оттуда, из Курска...

Из воспоминаний С.П.Оникиенко.

На фото: В библиотеке ВГУ студенты подбирают учебную литературу.
Аброськина.jpg
ВГУУчЛит18.jpg
Источник: газета «Коммуна» |№37 (26784) | Пятница, 18 мая 2018 года
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#16

Сообщение grm3 »

1943 год
Богачева Ирина
Ирина Богачёва в перевязочной. Сказать откровенно, крови я боялась. Ещё в школе мне дурно делалось, когда на моих глазах делали перевязку. И когда в университете занималась на курсах, на практике в больнице едва сознание не теряла. Но на войне человек быстро меняется. И хотя я поначалу стремилась заниматься только регистрацией раненых, вскоре удалось преодолеть свои страхи.
Помню первую встречу с ранеными. В ноябре сорок первого в селе Ольшаны вместе с санитаром Серёжей Черноусовым и медсестрой Клавой Шмитько мы были оставлены для встречи раненых.

Бой был тяжёлый (часть отступала). Обстановка потребовала напряжения всех наших сил. Мы перевязывали бойцов, как могли облегчали их страдания. Но когда на моих глазах умер тяжелораненый красноармеец, я никак не могла с этим смириться. На всю жизнь запомнила его имя — Иван Паневин, 1921 г. рождения.

А потом освоилась. И под руководством нашего хирурга Михаила Степановича Лебедева стала овладевать обязанностями хирургической сестры. И если было нужно, вставала к хирургическому столу и ассистировала. Но привыкнуть к смерти я так и не смогла.

Из воспоминаний И.Е.Богачевой.

------------------

В первые дни войны я вместе со своей подружкой Марусей Забелиной записалась на курсы медсестёр, организованные в университете. Как и все слушательницы курсов, мы до середины августа усиленно занимались, а по ночам дежурили в госпитале, ухаживали за ранеными.

А потом — Воронежский добровольческий коммунистический полк, тяжёлые бои под Сумами. Начальник полковой санчасти А. Трущенко и все мы работали дни и ночи, не зная ни сна, ни отдыха. Когда Трущенко выезжал на передовую, он брал кого-нибудь из нас. Среди тех, кто попал в полковую санчасть, было немало вчерашних студентов университета — Ира Богачева, Клава Шмитько, Ольга Серкина, Ольга Александрова и др.

Начались тяжёлые дни отступления. Особенно жутко было ночами. Дороги развезло от грязи. С трудом вытаскивая ноги, мы шли на Восток, а впереди уже слышалась стрельба и время от времени вспыхивали немецкие ракеты.

Когда нам было очень уж тяжело, Олечка Серкина рассказывала что-нибудь из прочитанного (а может быть, и придуманного), чтобы мы не засыпали на ходу.

Потом нам сказали, что Олечка погибла. Какова же была моя радость, когда уже после войны я встретила её на какой-то конференции. А тогда, в дни отступления, она была нашим негласным комиссаром. И я до сих пор вижу её красивой, хрупкой девушкой в гимнастёрке и шинели с пышными каштановыми волосами.

Из воспоминаний Л.М. Савельевой (Бухалиной).

------------------

В июле 1942г. в бою у деревни Николаевки я была ранена. Лежу в госпитале и получаю письмо от бывших друзей: оказывается, в тот же день была ранена и моя подруга Маруся Забелина. Ранение было тяжелое — в спину осколком снаряда. Впоследствии, в сорок пятом, я получила от Маруси письмо с просьбой выслать ей справку об окончании II курса геофака университета. Я справку выслала. Но на следующие письма Маруся мне не ответила.

Молчал и сельсовет, куда я неоднократно обращалась с запросами.

После ранения мне повезло — я возвратилась в свою часть. Получила назначение санинструктором в разведроту. К этому времени наш полк был преобразован во 2-ю гвардейскую мотомеханизированную бригаду.

Разведчики произвели на меня большое впечатление, хотя на фронте я уже не была новичком. За те несколько месяцев, что я провела в роте, я сроднилась с этими веселыми, никогда не унывающими людьми. В составе разведроты участвовала в боях в районе станицы Боковской.

В последних числах декабря шли бои в районе станицы Верхне-Обливской. Совсем недалеко находилась станция Чернышково, где я родилась, но мне там побывать не удалось.

Новый 1943 г. встретили под Верхне-Обливской. Ночью в землянке отметили встречу, а утром пошли в атаку, форсировали какую-то речку и закрепились на окраине села. Приказ наши подразделения выполнили, но потери были очень велики — у нас из 76 человек осталось 14.

Из воспоминаний Л.М.Савельевой (Бухалиной).

------------------

С первых дней войны я рвался на фронт, но горком ВЛКСМ не отпускал меня. И только 4 августа сорок первого года оставшуюся в университете группу юношей-студентов вызвали в райвоенкомат и направили в разные военные училища. Алексей Бычек (физик), Олег Хостник (геолог) и я были зачислены на курсы усовершенствования комсостава при Тамбовском артиллерийском училище, где обучались до 15 апреля 1942 года.

В феврале сорок второго нам присвоили звания «военный техник II ранга» и оставили в числе лучших курсантов для подготовки из нас начальников артиллерийского снабжения артполков. В начале апреля нас выпускают в тех же званиях и направляют в Действующую армию: Олег попал на Волховский фронт, Алексей — на Южный. Меня направили на Крымский фронт.

Когда мы расставались, Алексей сказал:

— Встретимся на Унтер ден Линден в Берлине!

Но это не удалось: Алексей погиб в Норвегии в лагере смерти, Олег – под Харьковом.

Из воспоминаний М.Ф.Напалково.

На фото: Ирина Богачева в перевязочной
Студентки биофака ВГУ – офицеры Советской Армии.
БогачеваИрина22.jpg
СтуденткиБиофака.jpg
Источник: газета «Коммуна» | №43 (26790) | Пятница, 8 июня 2018 года
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#17

Сообщение grm3 »

1943 г.
Наступило лето 1943 года. Наша 175-я Уральская стрелковая дивизия, входившая в состав 70-й армии Центрального фронта, занимала позиции на рубеже реки Свея в районе Верхнего Любота Курской области. Мы усиленно готовились к предстоящим боям.

Будучи начальником штаба 2-го дивизиона артиллерийского полка, я иногда подменял командира дивизиона на наблюдательном и командном пунктах. И вот 5 июля разведчик мне докладывает, что перед передним краем нашей пехоты просматривается какая-то деревня, не обозначенная на карте. Я посмотрел в стереотрубу. «Дома» передвигались.

Стало ясно — это движущиеся танки и самоходки. Приказал открыть огонь зажигательными и бронебойными снарядами. Подбили и подожгли несколько танков. Остальные повернули назад.

За бои на Курской дуге я получил орден Отечественной воины II степени. А на погонах появилась третья маленькая звездочка.

Из воспоминаний С.И.Машкина.

1944 г.
Обстановка на нашем участке обороны менялась быстро, ожидались танковые бои, что заставило командование усилить противотанковую оборону.

Так я, человек с «неполным высшим образованием»... командовал 45-миллиметровым орудием, предназначенным не только для борьбы с танками, но и с огневыми точками противника.

Преимущество этой легкой пушки было в ее маневренности. Она легко меняла позиции с помощью орудийного расчета, чаще всего сопровождая атаку пехоты, как говорилось в боевом уставе, «колесами». Потери при этом были большие. Поэтому нашу «сорокапятку» бойцы со своеобразным фронтовым юмором именовали «Прощай, Родина».

После того как один за другим вышли из строя по ранению присылаемые к нам из училищ командиры взводов, молоденькие необстрелянные лейтенанты, командир батальона, обращаясь ко мне, сказал: «Ты у меня, старший сержант, везучий. Назначаю тебя командиром взвода». В этой должности я и двинулся после Курского сражения по направлению на Киев. Каждый день мы проводили в наступательных боях и в целом успешно. Бои были трудными, но настрой у нас был боевой, победный. Мы чувствовали, что в этой тяжелой войне, столь неудачно для нас начавшейся, приходит и на нашу улицу праздник.

Тогда, летом и осенью 1943-го, я впервые узнал, что значит спать на ходу. Передислоцировались после боев, как правило, ночью. Ухватишься за ствол пушки, идешь и спишь. Очнешься от толчка (уперся грудью в ствол) – значит остановка. Двинулись – снова дремлешь на ходу. Нормального отдыха почти не было.

Мы двигались к Днепру. В конце сентября 1943 года мы вышли к нему, километрах в восемнадцати севернее Киева, напротив Лютежа. Потом было форсирование Днепра с немалыми, надо сказать, потерями. Но в результате нам удалось закрепиться на захваченном пехотой плацдарме, окопав наши пушки на самом гребне днепровских круч. Напротив были (метрах в восьмистах) села Новые Петровцы и Малые Петровцы, где «засели» на заранее подготовленных позициях немцы. Личный состав взвода к этому времени «обновился» больше чем наполовину, но я еще держался.

Смерть на войне подстерегает человека не только в бою. Помню, однажды вечером, сидя в окопе, когда стрельба изо всех видов оружия затихла, я решил спуститься с кручи, чтобы набрать воды в свою фляжку из многочисленных воронок от бомб и снарядов. А когда вернулся, то на месте своего окопа увидел тоже воронку, затянутую дымом: мина начисто разворотила окоп. Повезло еще раз на той самой смертельной грани.

Утром 5 ноября заиграли наши «катюши». Артподготовка длилась больше часа. Приняли участие в ней и мы, «сорокапяточники». Все небо заволокло дымом. Вступила в дело и наша авиация. Чувствовалось, что наступление было хорошо подготовлено. В ночь с 5 на 6 ноября мы вступили в Киев. Любопытно, что следовавшая за нами пушка подорвалась на мине; мы как-то проскочили. Под утро Киев был освобожден полностью. Наша 180-я стрелковая дивизия получила наименование Киевской.

После взятия Киева наша часть двинулась по направлению к Белой Церкви. 2 января 1944 года мы остановились перед селом Лосятин. Село вытянуто в одну длинную линию. Впереди поле. Перед полем овраг. Гитлеровцы отлично использовали возможности местности, установив пулеметы на направлении наших атак. Чуть высунешься – косят из пулеметов. И все же на одном фланге, пробившись к оврагу, нашим удалось потеснить врага. На другом же фланге атаки по-прежнему захлебывались. Вызывает меня комбат: «Мешают эти сволочные пулеметы, приказываю подавить!» Выкатили свои пушки под прикрытие одной из избенок. Подкопали окопы, укрепили бруствер в них. Подготовились к дуэли. Как только один из пулеметов открыл огонь, мы по нему снарядами. Первые выстрелы – недолет.

Корректирую огонь, залп – перелет. Это уже хорошо: взяли пулемет в «вилку». Следующий залп должен накрыть цель. Но и пулеметчик времени не терял, полоснул длинной очередью. Сильно ударило в левую руку – достал-таки. Но мои ребята не подкачали, накрыли зловредный пулемет. Пехота рванула вперед, пользуясь моментом. Меня же отправили в медсанбат. Ребята утешали: «Повезло. Всего-то в руку. Несколько сантиметров выше или ниже, было бы в живот, а то и в сердце, что в обоих случаях могло плохо кончиться».

А потом много чего было: госпиталь, возвращение в строй, трудное, но победное шествие по Румынии, Венгрии, Чехословакии, Австрии.

Из воспоминаний Б.Т.Удодова.

------------------

Мне было поручено организовать переправу боеприпасов. Задача чрезвычайно ответственная: ничто так не беспокоило бойцов, как доставка снарядов. Начались изнурительные бои за удержание Керченского плацдарма.

Три месяца войска Отдельной Приморской армии на клочке крымской земли площадью в 64 кв. км, простреливаемом вдоль и поперек, стояли насмерть. Не хватало боеприпасов, но люди не теряли мужества.

Помню, в ночь на 8 марта 1944 года нам было зачитано обращение Военного совета Отдельной Приморской армии, где говорилось, что противник переходит в решительное наступление с задачей сбросить нас в Керченский пролив. Нам приказали — выстоять. Ведем земляные работы, углубляя траншеи. Мне приказано доставлять боеприпасы с пристаней Керчи. Подъезды к ним — сплошная раскисшая глина. Налеты, бомбежки. Все понимали: снаряды — наша жизнь.

А в это время 4-й Украинский фронт перешел в наступление и форсировал Сиваш, угрожая отрезать фашистские войска на Керченском полуострове. 11 апреля 1944 года пошли в наступление и мы под Керчью. Утром этого дня я был тяжело ранен в голову, и мне, к сожалению, не пришлось участвовать в последующих боях.
Из воспоминаний М.Ф.Напалкова.
1945 год.
Борис Удодов
Борис Удодов
Источник: газета «Коммуна» | №47 (26794) | Пятница, 22 июня 2018 года
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#18

Сообщение grm3 »

1942
29 января 1942 г. … Сегодня стреляли. Я представил себе вместо бумажного фашиста настоящего и с наслаждением всаживал в него пулю за пулей. Упражнение выполнил на «отлично» – все пули сидели в мишени. Как видите, я, несмотря на очки, гожусь кое на что.

Послезавтра будем принимать клятву на верность Родине и народу — военную присягу. Я выйду к столу и буду говорить перед строем: «Торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным бойцом...

Клянусь до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и рабоче-крестьянскому правительству... и как воин Рабоче-Крестьянской Красной Армии я клянусь защищать свою Родину мужественно и умело, с достоинством и честью, не щадя и самой жизни для достижения полной победы над врагами...».

Потом подпишу присягу и стану настоящим воином Красной Армии.

Виктор.

5 февраля 1942 г. Можете поздравить меня с принятием военной присяги. Теперь я самый настоящий боец Красной Армии. Вот! Значит то, чего я так хотел и добивался свершилось.

Виктор.

23 февраля 1942 г. Я вскочил сегодня ещё до подъёма и сразу бросился к репродуктору — ведь сегодня должны быть какие-нибудь особенные известия. И вот я услышал то самое, особенное, которого ждал, – Приказ народного комиссара обороны... Огромное впечатление произвела на меня вторая часть приказа. Вот это, действительно, интернационализм и гуманизм. Тут есть о чём подумать.

Ведь сколько ярости, гнева, мести скопилось в сердце, что при одном только слове «немец» сжимаются кулаки.

Вот только сейчас мы пришли из кино. Там, в журнале, мы видели, что немцы сделали с Ростовом. От живого народа остался труп, мёртвые разрушенные дома, улицы. И этот труп города завален трупами советских людей — тысячи мёртвых: замученных, повешенных, расстрелянных — устлали улицы. Нет сил, чтобы смотреть на всё это спокойно. Яростная ненависть наполняет душу, нет, не только душу – всё моё существо — душу и тело.

Яростная ненависть к гитлеровскому отребью, принесшему в нашу страну кровь, слёзы, разорение, разрушение.

Никто из фашистской мрази, залезшей на нашу землю, не должен уйти от расплаты, а цена их преступления одна — смерть.

Но всю нацию обвинять в этом нельзя. Очень многие немцы ненавидят Гитлера и многое отдали бы за его уничтожение. И преступления Гитлера нельзя сваливать на всю нацию, и нельзя приговор, произнесённый над Гитлером, произносить над всем народом.

Виктор.

Из писем Виктора Михайловича Проторчина, студента III курса физмата ВГУ, погибшего в мае 1942г. в боях на Керченском полуострове.

------------------

Выпускник геофака 1941 года, Николай Евдокимов погиб в ноябре 1943 -го при форсировании Днепра в районе Киева и похоронен у деревни Выползово. Был Евдокимов тогда командиром взвода 107-й стрелковой дивизии.

Судьба Николая была нелёгкой. После окончания курсов Военной академии химзащиты в июле 1943 г. в звании лейтенанта Евдокимов был назначен начальником химслужбы танковой бригады. Под Харьковом бригада была окружена и рассеяна. Николай пробрался на родину в село Беседино Курской области. Но тут его выдал предатель, и Евдокимова арестовали, а затем отправили в лагерь для военнопленных. До лагеря гитлеровцы своего пленника не довезли: он бежал и вновь вернулся домой.

А после освобождения села частями Красной Армии Николай пришёл в штаб 60-й армии и получил направление в 107-й запасной полк. Оттуда Евдокимова направили в штрафбат. Как было сказано впоследствии в характеристике, подписанной командующих фронтом К.К.Рокоссовским, Н.И. Евдокимов лично убил в боях одиннадцать фашистов. В связи с этим он был досрочно освобождён от прохождения службы в штрафном батальоне. Штаб 60-й армии направил Евдокимова в 107-ю стрелковую дивизию на должность командира взвода.

О дальнейшей судьбе бывшего нашего студента я уже сказал выше. Мне всё это известно потому, что мы вместе учились в Военной академии химзащиты, а затем Николай Иванович Евдокимов попал в 60-ю армию, в штабе которой я проходил службу.

Из воспоминаний Г.Г.Бочарова.

Источник: газета «Коммуна» | №51 (26798) | Пятница, 6 июля 2018 года
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#19

Сообщение grm3 »

1947 год
Товарищи!

Коллективы завода СК-2 им. Кирова и строительного управления единодушно выдвинули кандидатом в депутаты Верховного Совета РСФСР профессора Воронежского государственного университета, проректора по научной части, доктора биологических наук, члена-корреспондента Академии наук СССР товарища Козо-Полянского Бориса Михайловича.

Товарищ Козо-Полянский – выдающийся советский ученый-ботаник, талантливый педагог, воспитавший большую плеяду научных работников. Аудитории, где читает свои лекции Борис Михайлович Козо-Полянский, всегда переполнены.

За педагогическую и научную деятельность тов. КозоПолянский награжден правительством двумя орденами Трудового Красного Знамени.

В лице Бориса Михайловича Козо-Полянского сочетаются большой труженик науки, талантливый педагог, активный общественный деятель, горячий патриот нашей Родины, отдающий все свои силы, знания и опыт делу служения народу.

Я считаю, что Борис Михайлович Козо-Полянский будет достойным депутатом в верховном органе Российской Федерации и внесет свою лепту в решение гигантских задач, стоящих перед нами в новой пятилетке.

Из выступления на предвыборном окружном совещании начальника планового отдела завода СК-2 («Коммуна», 7 янв. 1947 г.).

------------------

Кафедра радиофизики своим существованием обязана прозорливости Марии Афанасьевны Левитской. В 1947 году по ее инициативе в университете началась подготовка специалистов для радиопромышленности. Привлекли к этой работе крупных специалистов – Константина Яковлевича Петрова, тогдашнего главного конструктора «Электросигнала», Сергея Митрофановича Плахотника, главного инженера того же завода. Пришел на кафедру доцент Игорь Всеволодович Жиленков. Я начал работать на молодой кафедре лаборантом.

Оборудования практически нет.

Был разговор с президентом Академии наук СССР С.И.Вавиловым – тот направил нас в ФИАН (Физический институт Академии наук СССР). В ноябре сорок седьмого вместе с М.А. Левитской поехал в Москву к П.А. Черенкову, возглавлявшему тогда институт. Помню маленький кабинетик Павла Алексеевича, лампу с зеленым абажуром.

Выслушав нашу просьбу, Черенков объяснил, где можно раздобыть необходимый нам форвакуумный насос. Разумеется, списанный. Но мы были рады и ему.

Из воспоминаний В.С.Зотова.

------------------

Когда после войны на физмат вернулся Николай Антонович Игнатьев, материальная база факультета была в весьма плачевном состоянии. Экспериментальное оборудование отсутствовало, лабораторный практикум выглядел очень бледно. Научной аппаратуры практически не было.

Игнатьев

Николая Антоновича такая бедность факультета подтолкнула на творчество. И вот уже появилась на кафедре, которую возглавляла Мария Афанасьевна Левитская, измерительная аппаратура, собранная умелыми руками Николая Антоновича. Смонтировал Игнатьев и несколько рентгеновских аппаратов, позволявших вести экспериментальное исследование.

Ассистент кафедры электромагнитных колебаний еще с 1936 г., Николай Антонович вернулся из Действующей армии с вещмешком, наполненным разного рода «железками», которые могли пригодиться на родном факультете.

И вот сейчас его умные руки буквально творили чудеса: к любой нашей научной идее он, как говорится, «из ничего» сооружал экспериментальную базу. А надо сказать, что идеи, выдвигаемые Марией Афанасьевной Левитской, были подчас трудно исполнимы в условиях почти полного отсутствия соответствующего оборудования.

И вот когда уж совсем стало плохо, Мария Афанасьевна поехала к Сергею Ивановичу Вавилову, президенту Академии наук СССР. В поездку эту Мария Афанасьевна взяла меня – после окончания в 1949 г. физмата я поступил к ней в аспирантуру.

Вавилов, знавший Левитскую по довоенным трудам, принял нас очень любезно. Вспомнил, как работал вместе с Марией Афанасьевной в Ленинградском оптическом институте, поинтересовался современным состоянии ем физических исследований в Воронеже.

– Трудно работать, Сергей Иванович, – призналась Мария Афанасьевна, – нет самых необходимых приборов.

– С оборудованием очень трудно, – согласился президент. – Единственное, что я могу сейчас вам предложить, это канадский бальзам. Привезли мне коробочку.

Вавилов достал небольшую коробочку и передал Марии Афанасьевне.

– Это, так сказать, из личных запасов, – улыбнулся Вавилов. – Но просьбу вашу принимаю к сведению. И чем смогу, постараюсь помочь.

А через какое-то время в университет позвонили: «На железнодорожной станции получите оборудование. В ваше распоряжение прибыл груз». Мы очень удивились, но за грузом поехали. Действительно – полвагона электромеханического оборудования прибыло в адрес университета. Сопровождающей описи никакой не было, только по надписям на немецком языке догадались: нам передали часть демонтированного оборудования немецкой подводной лодки. А потом пришло и письмо от Сергея Ивановича Вавилова. Он писал, что выхлопотал для Воронежского университета приборы подлодки.

Присланные приборы мы тут же пустили в дело. И они много лег исправно служили.

Из воспоминаний В.С.Кавецкого.
Профессор Козо-Полянский и студентка Бухтоярова
Профессор Козо-Полянский и студентка Бухтоярова
Н.А.Игнатьев
Н.А.Игнатьев
Источник: газета «Коммуна» | №59 (26806) | Пятница, 3 августа 2018 года
grm3
Сообщения: 4638
Зарегистрирован: 17.11.2016

100 лет ВГУ: События и Судьбы / Хроника текущих событий

#20

Сообщение grm3 »

Как громили генетику

В первые послевоенные годы прочнее других выглядели позиции биологического факультета. Основу его преподавательского состава составляли ученые, имевшие большой авторитет еще в довоенное время. На кафедрах биофака продолжали трудиться выдающийся ботаник, член-корреспондент АН СССР Б.М. Козо-Полянский, профессора И.И. Барабаш-Никифоров, Н.Х. Флеров, Н.П. Дубинин, Д.Ф. Петров. Деканом факультета был доцент (впоследствии профессор) И.А. Руцкий.

Исторически сложилось так, что и в предвоенное время, и в первые послевоенные годы биологический и химический факультеты играли решающую роль в формировании научного и учебного потенциала Воронежского университета, представляли, так сказать, его лицо.

Ученым биофака принадлежали крупные достижения в области ботанических и зоологических исследований, некоторые из них успешно внедрялись в практику сельскохозяйственного производства.

Тяжелый удар подстерег воронежскую школу генетиков осенью 1948 г. К этому времени авторитет Т.Д. Лысенко и его последователей начал слабеть, особенно в глазах научной общественности. Громкие заявления о грандиозных достижениях социалистической селекции так и остались обещаниями. Ни особо зимостойкой, ни ветвистой пшеницей порадовать советские колхозы не удалось. В такой ситуации Лысенко и его сторонники решили переключить внимание общества на борьбу против «классовых врагов» в биологической науке, против «вредителей», протаскивающих буржуазное мировоззрение в советское естествознание.

Вполне понятно, что к таким врагам были отнесены в первую очередь советские генетики, всегда критиковавшие безграмотные эксперименты последователей Лысенко. В начале августа 1948 г. в Москве прошла печально известная сессия ВАСХНИЛ, на которой Лысенко выступил с чрезвычайно агрессивной речью, где попытался подвести под научные споры идеологическую и политическую подоплеку. Третья глава его доклада называлась «Два мира – две идеологии в биологии». Социалистической, мичуринской биологии, главой которой Лысенко считал себя самого, была противопоставлена биология буржуазная, идеологами которой были названы Вейсман, Морган и Мендель, а их последователями в СССР – сторонники так называемой формальной генетики, в том числе Н.П. Дубинин, И.И. Шмальгаузен, А.Р. Жебрак и другие. Противники Лысенко были объявлены реакционерами, наносившими ущерб делу социалистического преобразования советского села...
Лысенко

Воронежский университет был назван на совещании в числе вузов с особенно сильными традициями формальной генетики. Чрезвычайно встревоженный ректор уже 28 августа 1948 г. издал приказ, в котором звучали набатные ноты: «Кафедра генетики Воронежского государственного университета, руководимая профессором Петровым Д.Ф., по существу является гнездом антимичуринского направления в биологии. Большинство из ее состава: проф. Петров Д.Ф., проф. Дубинин Н.П. и доцент Постникова Е.Д. вели борьбу за реакционное антимичуринское направление в биологии». Положительные аттестации Петрова были тут же забыты.

Санкции руководства были столь же быстрыми, сколь и суровыми. Кафедра генетики как самостоятельное подразделение ликвидировалась. Поначалу ректорат решил объединить ее с кафедрой высших растений и назвать объединенный коллектив «кафедрой ботаники и мичуринской биологии». Заведующим назначался проф. Б.М. Козо-Полянский.

Однако такое решение, по всей видимости, не устраивало Козо-Полянского. Принимать участие в погроме генетиков он явно не хотел. Поэтому уже 3 сентября приказ был изменен. Кафедра генетики была преобразована в кафедру дарвинизма, генетики и селекции, заведующим которой назначался декан факультета И.А. Руцкий. Профессора же Н.П. Дубинин, Д.Ф. Петров и доцент Е.Д. Постникова немедленно увольнялись из университета. Они характеризовались как сторонники «реакционного буржуазного направления в биологии», проводившие активную борьбу против мичуринского учения и ориентирующие вузовскую молодежь «на неправильные буржуазные позиции в науке». Заодно увольнялась из ВГУ супруга теперь уже опального профессора Петрова.

Выдачи лестных характеристик и выдвижения в академии были сразу признаны грубой ошибкой, чреватой потерей политической бдительности, кампания по преодолению последствий «вредительской» деятельности носила в университете особенно шумный характер. Уже 3 сентября было в срочном порядке проведено партийное собрание, на котором встревоженные коммунисты должны были признать, что они просмотрели «враждебную» деятельность противников Лысенко и вовремя не разоблачили сторонников формальной генетики. А если критику и вели, то делали это неэффективно. Мы, сетовали выступавшие, спорили с работниками провинившейся кафедры, «но все же когда выступал профессор Петров, ему студенты аплодировали». Что же получается, горестно заключал профессор Н.Х. Флеров, «мы послали в члены-корреспонденты ВАСХНИЛ врага мичуринцев, а ведь мы послали его в штаб мичуринской академии». Огонь острой критики на собрании попал и в декана факультета И.А. Руцкого, не принявшего своевременных мер против генетиков, и пострадал даже Б.М. Козо-Полянский – за «вялое», по выражению ректора, противодействие Дубинину и Петрову.

Собрание постановило: «Обязать т. Руцкого и т. Латышева в двухнедельный срок пересмотреть весь состав профессорско-преподавательского состава биофака и полностью очистить факультет от сторонников и проводников антимичуринского направления». Директора библиотеки С.П. Оникиенко обязали незамедлительно пересмотреть библиотечные фонды по биологическому разделу «и исключить из употребления литературу антимичуринского направления. В читальном зале организовать стенд достижений мичуринской биологии».

Война и смерть крупного ученого-зоолога К.К. СентИлера привели к тому, что университет потерял биостанцию в Ковдском заливе Белого моря, где много лет велись исследования фауны северных вод. Большой урон был нанесен и великолепному Ботаническому саду ВГУ, на территории которого шли ожесточенные бои. Однако серьезный ущерб развитию биологической науки наносили не только материальные лишения. Тяжелые потери факультет понес и из-за жесткой борьбы на так называемом идеологическом фронте, когда сугубо научным разногласиям начинали придавать значение классового конфликта. К числу неугодных режиму людей относили в 1930-1950-е гг. оппонентов «народного академика» Т.Д. Лысенко, занявшего – при открытой поддержке сталинского руководства – с конца 1930-х гг. командные высоты в академических структурах.
(Окончание следует).
Т.Д.Лысенко громит генетиков
Т.Д.Лысенко громит генетиков
Источник: газета «Коммуна» | №65 (26812) | Пятница, 24 августа 2018 года
Ответить